На разрыв

– Что? – глупо переспрашивает Варвара.

Он спускается следом за ней, застывает рядом, смотрит в лицо – внимательно, пристально, и она в первый раз замечает: в его взгляде есть что-то волчье. Как и в его выдвинутом вперёд подбородке, или небрежно зачёсанных назад волосах. Сравнение хуже некуда: ну, какая хорошая девочка не мечтает о том, чтобы приручить дикого зверя?

Да много какая, на самом-то деле. Кому вообще сдались эти дикие звери, от которых толку не больше, чем от козла молока?

Ей, во всяком случае, совершенно точно ничего такого не нужно.

Он повторяет:

– Почему я тебе так не нравлюсь? – Со второго раза вопрос получается более непринуждённым, а если очень постараться, то вполне можно убедить себя в том, что он задан просто так, от нечего делать, что Оскару на самом деле ни чуточки не интересно, а ей самой – не страшно.

Нисколько.

Варвара чуть отступает, но Оскар не обращает внимания. Или, может быть, того и добивается, потому что своё наступление продолжает:

– Ты разговариваешь со всеми, кроме меня, улыбаешься всем. Обнимаешь их, фотографируешься с ними и хвастаешься совместными фото, но на меня лишний раз даже не смотришь. Почему?

Надо же. Он заметил. Он всё заметил.

Варвара хмурится.

В конечном итоге это оказывается очень просто – просто взять и сказать.

– У меня для тебя миллион вариантов ответа. От «соврать что-нибудь, только бы разговор прекратился, потому что я ненавижу выяснять отношения» до грубой правды, о которой я наверняка потом пожалею. Выбирай.

Оскар пожимает плечами и чуть запрокидывает голову, как будто собирается выть на луну.

– Говори как есть.

– Нет, – шёпотом отвечает Варвара.

Ей не хочется ничего говорить (она не в состоянии ничего говорить?), поэтому она просто шагает вперёд и, приподнявшись на цыпочки, берёт его за подбородок. Кончики пальцев колет щетиной.

Снаружи всё происходит за полсекунды, но изнутри кажется вечностью: она успевает подумать о том, что, надо же, пальцы-то колет, а с виду щетина почти незаметна, и в этом ей тоже мерещится что-то волчье, но из неё, наверное, так себе укротительница. И Красная Шапочка тоже не очень.

Она целует его.

Он застывает.

Никакой реакции. Никакого ответа.

Всё ещё на цыпочках, всё ещё держась пальцами за его подбородок, она отстраняется – на сантиметр, не больше, и выдыхает ему прямо в губы:

– Вот поэтому. Потому что я не нравлюсь тебе.

Оскар смотрит на неё – недоумевающе и удивлённо, а потом ей на лопатки ложится широкая ладонь и она оказывается прижатой к его каменно-волчьему телу.

Горячему. Живому. Вполне себе человеческому.

На этот раз он целует её сам.

9. Рая

Между моментом, когда Рая закрывает за Егором дверь, и моментом, когда они на следующее утро встречаются в центре зала на станции рядом с катком, важное событие происходит только одно.

Важное событие – это Валерка, прижимающий её к стене с вопросом, состоящим исключительно из одного слова:

– Серьёзно?

Рая осторожно втягивает голову в плечи.

– Серьёзно что?

Ей не очень нравится, когда над ней так нависают. Хочется сжаться в комочек, потому что каждый раз, когда Олег делал что-то подобное, это заканчивалось слезами и криками. Её слезами, его криками. Иногда – ударом кулака в стену.

Чтобы понять, что Валерка не собирается бить стену, орать на неё и вообще не имеет в виду ничего плохого, достаточно взглянуть ему в лицо, но решиться поднять голову и посмотреть, на самом деле, достаточно сложно…

Он, кажется, замечает её напряжение. И, как обычно, понимает больше, чем ей хочется кому-то озвучивать.

– Чёрт, – Валерка выдыхает сквозь зубы и отступает, одновременно приподнимая пальцами её подбородок. – Извини, я…

Извинения, вне всяких сомнений, здесь лишние. Точно.

Рая мотает головой.

– Всё в порядке.

Она знает, что Валерка не причинит ей боли, и их короткого обмена словами вполне достаточно для того, чтобы вспомнить, что рядом с ней именно он, а не кто-то ещё. «Кто-то ещё» – это такой забавный (вовсе нет) выверт памяти, такая интересная (читай: абсолютно провальная) попытка сделать вид, что всё было давно и неправда.

С контролем агрессии у Олега с самого начала было не очень. Двух рук не хватит, чтобы посчитать количество раз, когда он вот так вот прижимал её к стене и принимался орать, пока она с закрытыми глазами считала (иногда до тридцати, иногда до пятидесяти) и мечтала, чтобы всё это кончилось.

Ну, вот и домечталась. Окончательно кончилось.

– Так что «серьёзно»? – спрашивает Рая.

Вместе с Валеркой они двигаются в тёмную глубь коридора. Его комната ближе к входной двери, её – дальше. Его – больше и намного «живее», её – меньше и только начинает становиться «живой».

– Вы серьёзно не думали о том, чтобы встать в пару, пока я не спросил?

Смешно, конечно, но так ведь и есть.