На разрыв

У неё есть собственная голова, а в этой голове – собственные мысли, а ещё у неё есть своё собственное сердце и чувства в нём, свои собственные, и жить она собирается, следуя только себе.

Полина подъезжает к ним, и вместо того, чтобы что-то сказать, Рая цепляется за Егора. Он горячо сжимает её руку в ответ.

Ещё полтора часа под присмотром Полины они пробуют разное, от танговой позиции до твиззлов (неплохих по отдельности, но вместе – жалких и нелепых, выполненных совсем вразнобой), и просто едут за руку – беговыми, и даже пытаются импровизировать (всё так же жалко, нелепо и вразнобой), и всё, чего Рае хочется, это отпилить себе голову собственными коньками, но у выхода со льда их ловит Игорь и говорит:

– Замечательно. Я, кажется, никогда не говорил тебе этого лично, но ты, Рая, настоящий бриллиант.

Если в мире и существуют подходящие слова для того, чтобы описать её состояние в этот момент, то Рае они незнакомы. Лучше всего подойдут три вопросительных знака в ряд – «???» – и она поднимает голову, чтобы спросить, издевается ли Игорь или ему просто их жаль, но выражение его лица абсолютно обезоруживает.

Игорь Белых действительно смотрит на неё с восхищением. Без шуток.

Вместе со своей женой он был трёхкратным чемпионом Европы, двукратным чемпионом Мира и золотым медалистом Олимпийских игр, и он смотрит на неё с восхищением. Он смотрит на неё так, как смотрят на перспективную, многообещающую спортсменку, работать с которой – невероятное счастье.

Короче, так, как никто никогда на неё не смотрел.

– Егору повезло, – откуда-то из-за спины говорит подъехавшая Полина, точно такая же трёхкратная чемпионка Европы, и двукратная чемпионка Мира, и золотая медалистка Олимпиады, и на какую-то секунду Рае кажется, что продолжится её фраза чем-то вроде «что он успел перехватить тебя до того, как ты встала в пару с кем-то другим или вовсе решила сменить флаг и выступать за другую страну».

Она даже успевает почувствовать раздражение, потому что первым делом честно и прямо рассказала, что вообще не думала о продолжении карьеры, откровенно психовала и, попросту говоря, игнорировала окружающую реальность, ничего не желая решать. И не учитывать эти слова, не обращать на них внимания, значит, игнорировать её саму.

Но Полина говорит о другом.

– Егору повезло, что он встретил тебя и переубедил.

– Загадывать рано, – подхватывает Игорь, – равно как и ставить программы, но для первого раза вы выглядели очень, очень хорошо.

Если это было хорошо, думает Рая, то плохое и представлять-то не хочется.

Но, как бы ни пыталась она мыслить критически, как бы ни пыталась она оставаться скептичной, как бы ни шептал её внутренний голос, что всё у них сегодня было жалко, нелепо и вразнобой, слова тренеров расправляют ей плечи. Пока что не крылья, да, только плечи, но теперь она держит голову выше и смотрит уверенней.

Уверенность остаётся в ней надолго, до самого вечера, когда они, после зала и хореографии (Рае не то, что разрешают, её просят остаться с ними и провести полноценный тренировочный день), сидят в раздевалке. Всё закончилось, можно расходиться, ведь уже завтра они увидятся снова, но покидать стадион никто не торопится.

В раздевалке, кроме них, никого.

Новые одногруппники – Рая не успела толком запомнить ни лиц, ни имён, – разбежались быстрее, чем она успела раскрыть свою сумку и отыскать в ней вещи, в которые можно переодеться.

– Так что, ты и правда хотела заканчивать? – спрашивает Егор, когда она отворачивается, чтобы вместо тренировочной кофты надеть «гражданский» свитшот.

Бред, конечно. Им теперь вместе кататься и быть рядом в любой ситуации, а она отворачивается, будто он спортивного лифчика ни разу в жизни не видел. Как будто она сама ни разу ни перед кем не раздевалась, да даже и перед ним – наверняка было что-то такое на предыдущих Первенствах, разве что не запомнилось.

Так что, она и правда хотела заканчивать?

Ну, сколько же можно.

Рае хочется задать встречный вопрос, мол, а какие были ещё варианты, и она даже почти открывает рот, чтобы произнести его вслух, но потом понимает: варианты действительно были. Кто только ей не писал, кто только ей не звонил, кого она только не игнорировала… Ни один из вариантов её не интересовал.

Она пожимает плечами.

– Я же говорила. До того, как встретить тебя, я была в этом уверена. Я не от любви к красивым жестам коньки в мусорку бросила.

– Ну… – Егор улыбается, чуть наклонив голову. – Это наверняка было эффектно.

– Ага, и копались в мусорных мешках мы бы с тобой тоже эффектно, да жалко, Валерка всю малину испортил.

Обернувшись, она обеими руками поправляет свитшот, ладонями разглаживая не существующие складки и заодно проверяя, не появился ли жир на боках (с этой самостоятельной жизнью и Валеркой, любителем сладкого, и не такое возможно). С боками всё в порядке, и со свитшотом тоже, а в штанах, наверное, в этих так и пойдёт. Наплевать. Только пальто сверху набросит, и шарф, всё равно уже тепло, некоторые в кожанки даже перелезли на радостях, а она всё мёрзнет и мёрзнет.

Холодно.