На развалинах Мира

А Ната, на самом деле, не была слабой. Если ее физическая сила и не могла равняться с моей, то, своим духом она могла бы поспорить со многими… Не сразу и не все, она рассказала мне о своих первых днях после катастрофы. И не потому, что не хотела — Ната просто не помнила подробностей так, как запомнил их я. Она ехала в автобусе, возвращаясь с учебы — ее покровитель, специально заставил девушку, заниматься хоть чем ни будь, чтобы отвлечь от постоянных мыслей о недавнем прошлом. И, хоть ей уже приходилось видеть, как льется кровь — но такое она не могла представить и в самом жутком кошмаре… Автобус накренился и упал набок. Все пассажиры, которые в нем были, с криками и стонами повалились друг на друга, сразу начался пожар, бились стекла… Ната успела заметить и свечение, и то, как их подбросило ввысь, а потом, чей-то ботинок ударил ее по голове, и она потеряла сознание.

Она очнулась в темноте, где единственным освещением были клубы дыма и многочисленные огни пожарищ. Выбравшись из ямы, она набрела на автобус, почти полностью сгоревший, где кроме нее находились только трупы — многие, с выжженными глазницами. Сломанные ноги, руки, свернутые шеи… ее стошнило прямо на чье-то лицо, и она опять провалилась в забытье, упав прямо на трупы. На следующий раз, Ната уже нашла в себе силы выбраться из автомашины — та была погружена наполовину в воду, что, собственно, и не позволило огню добраться до нее самой. Повсюду был ужас… И, среди этого хаоса напуганная до безумия, со сломанными ребрами, изрезанная осколками стекла и железа девушка-подросток, которой судьба приготовила новый виток испытаний…

Она не знала, почему осталась жива, хотя все, кого она видела вокруг, были мертвы. Под ногами были зияющие трещины, повсюду горы битого камня и кирпича, глыбы бетона и вспученной земли. А еще — небывалой черноты небо, на котором не просвечивало ровным счетом ничего… Девушка пару раз встречала людей — таких же обессиленных и жалких, как и она сама. Один пытался ее расспросить о случившемся, но, не сумев получить внятного ответа — Что она могла сказать? — Едва не убил ее в приступе сумасшествия.

После этого она стала избегать таких встреч, а после, уже и не заметила, как их не стало совсем. Ната не помнила, что она ела, где бродила и ночевала — это было словно стерто из ее памяти. Сумбурно, тенями, наплывали какие-то воспоминания, но в них уже не фигурировало ничьих лиц.

Наткнувшись на автомашину, в которой лежали мешки, она решила остаться там и дожидаться помощи. Помощь не пришла — ни на второй день, ни на третий.

Ни, даже, через месяц… Тем временем, неизвестно откуда появившаяся вода затопила все вокруг, перекрыла ей доступ к внешнему миру. Случайное наблюдение за небом дало ей возможность вовремя увидеть странных и страшных птиц — Больших воронов. Ната успела спрятаться от них среди руин

— вся ее жизнь превратилась в сплошную игру, где ставкой стала она сама.

Не раз и не два, летающие монстры пытались подстеречь девушку, но всякий раз она успевала ускользнуть о них, затаившись среди множества разрушенных стен и крыш. А когда она впервые увидела ящера, выползшего на берег и упорно пытающегося настичь ее по следам — подумала, что сошла с ума… Вороны и ящер сожрали всех мертвецов, которых сумели достать из-под обломков. Видя их жуткое пиршество, Ната едва не лишалась чувств… Довершило все, появление человекоподобных нелюдей на противоположном берегу. После этого, она решила ни в коем случае не устраивать на холмах костров, которые могли выдать ее присутствия, ни вообще, каких либо действий выказывающих своего пребывания на этом острове.

Она не понимала происходящего. Так же, как не понимал его и я. Но, если мне, выпало скитаться среди развалин, пока сумасшествие едва не превратило меня в зверя, то с ней ничего подобного не случилось. Ната ни разу не ощущала того, что испытал я. Лишенная надежды и связи с людьми, лишенная всего — она продолжала жить, хотя каждый день, навязчивая мысль о смерти, почти завладевала ею… Кто знает, сколько она смогла бы еще продержаться — не появись я, в облике первобытного дикаря, перед ее глазами.

— О чем ты думаешь, родной?

— О тебе, солнышко…

— Нет… — она засмеялась. — Какое я солнышко? У меня волосы темные, почти черные. Не то что, твои…

— Ну так и я — не рыжий.

— Ты светлый… Свинцовый!

Она расхохоталась и обняла меня.

— Никак не привыкну к твоим волосам… Все время кажется, что они крашенные.

— Я и сам с трудом привык. Зато — густые и здоровые. Мне не мешают.

— Сегодня можно не топить… — Ната посмотрела на очаг.

Я уже приспособился к ее манере, неожиданно перескакивать на иные темы, и не удивился.

— Не надо. Жарко.

… Мы обсуждали маршрут, по которому собирались пойти в поход. Ната загибала пальцы.

— Вариант первый. Основной. Мы идем вдоль берегов бывшей реки на юг, до того места, где был речной порт. Потом, если сумеем найти там для себя и