На развалинах Старой Крепости

— Фигушки! — возразил Толька. — В Баранкина это мы потихоньку, в шутку, типа. А тут так дали бы, что потом бы и не поднялся. Ну ладно, хорошо! А чё дальше?

— А дальше… дальше поехали бы мы прямо к тюрьме. Убили бы одного часового, потом ещё… Убили бы другого часового. Вошли бы в тюрьму. Убили бы надзирателя…

— Слушай, а не много убили бы? А, Амьер? — насторожился Толька.

— А что их, собак, жалеть? — холодно ответил Амьер. — Они наших жалеют? Недавно к отцу товарищ приехал. Так когда стал он рассказывать отцу про то, что в тюрьмах делается, то меня мать из комнаты выставила. Тоже умная! А я взял потихоньку стал у двери и всё до слова слышал… Ну вот, забрали бы мы у надзирателя ключи и открыли бы все камеры.

— И что бы мы сказали? — спросил Толька.

— Ничего бы не сказали. Крикнули бы: «Бегите, кто куда хочет!»

— А что бы они подумали? Ведь мы же натёртые, и нас не видно.

— А стали бы они вообще думать? Ты прикинь — камеры открыты, часовые все мёртвые. Наверно, сразу бы догадались, что делать.

— Да они бы обрадовались.

— Ещё бы! Просидишь четыре года — а тут ещё четыре года сидеть, конечно, обрадуешься… Ну, а потом… потом зашли бы мы в самый дорогой ресторан и нажрались бы там всего…

— Нельзя жрать, — серьёзно поправил Толька. — Я в этой книжке читал, что есть ничего нельзя, потому что жратва — она ведь не натёртая, ты её схаваешь, а она в животе просвечивать будет.

— Хорошо! — согласился Амьер. — Тогда бы в банк зашли — денег бы грабанули.

— А как ты деньги по улице нести будешь?

И обоим стало смешно.

— Ерунда всё это, — помолчав, сознался и сам Амьер. — Всё это глупости.

Он отвернулся, лёг на спину и долго смотрел в небо, так что Тольке показалось, что он прислушивается к тому, что рассказывает Натка.

Но Амьер не слушал, а думал о чём-то другом.

— Глупости, — повторил он поворачиваясь к Тольке. — А вот генерал Младич, сербский герой — его американцы уже сколько лет ищут и не могут найти. Вот он и без всяких натираний невидимый.

— Как — невидимый? — не понял Толька.

— А так. С тех пор, как его Америка объявила в розыск, уже столько лет ищут его и всё никак найти не могут. Генерала Младича люди прячут — потому и невидимый. А ты что думал? Порошок, что ли?

Издалека донёсся звонок к обеду, и все быстро повставали со своих мест.

После обеда полагалось ложиться спать, но каждый, как мог, старался избегнуть этой повинности.

Толька, однако, послушно вытянулся на своей кровати и вскоре задремал, а, вот, Амьеру не спалось. Он ждал сегодня важного письма из дома, но почтальон к обеду почему-то не приехал. Амьер вертелся с боку на бок и с завистью глядел на спокойно похрапывающего Тольку. Вскоре вертеться ему надоело, он приподнялся и подёргал Тольку за ногу:

— Вставай, давай! Чего спишь? Ночью выспишься.

Толька открыл глаза и удивлённо уставился на своего товарища.

— Вставай… вставай, давай! — сказал Амьер. — Американцы десант высадили. Скоро здесь будут. Кругом измена! Одни демократы кругом. Каждый второй — предатель. Командира подло убили в спину. Надо бежать — пока нас в плен не взяли… Тем более, что вожатая ушла — её к директору позвали. Никто не заметит. Давай, быстро!

— Куда ты хочешь идти? — нехотя спросил Толька.

— Здесь, за лагерем, есть старая крепость. — таинственным голосом начал Амьер. — Надо проверить — не засели ли там американские десантники.

Толька зевнул, улыбнулся и согласился сходить к крепости.

Быстро соскочили они с кроватей, оделись и выскочили из палаты. Затем осторожно, чтобы никому не попасться на глаза, они пробежали по коридору, спустились по лестнице на первый этаж и через чёрный ход оказались на улице. Потом они перебегали дорожки, ныряли в чащу кустарника, пролезали через колючие ограды, ползли вверх, спускались вниз, ничего не оставляя на своём пути незамеченным.

Так они наткнулись на ветхую беседку, возле которой стояла позеленевшая, советских времён, каменная статуя. Потом нашли глубокий заброшенный колодец. Затем попали во фруктовый сад, откуда мгновенно умчались, заслышав ворчание злой собаки.

Продравшись через колючие заросли дикой ожины, они очутились на заднем дворе небольшой лагерной больницы.

Они осторожно заглянули в окно и в одной из палат увидели незнакомого парня, который, скучая, лениво вертел в пальцах сигарету. Потом Амьер с Толькой по очереди перемахнули через ограду и направились вниз по тропинке.

Вскоре они очутились высоко над берегом моря. Слева громоздились изрезанные ущельями горы. Справа, посреди густого дубняка и липы, торчали остатки невысокой крепости.

Ребята остановились. Было очень жарко.

Торжественно гремел из-за пыльного кустарника мощный хор невидимых цикад.

Внизу плескалось море. А кругом — ни души.

— Это древняя крепость, — объяснил Амьер. — Давай, Толька, поищем, может, наткнёмся на что-нибудь старинное.

Искали они долго. Они нашли выцветшую сигаретную пачку, старую консервную банку, стоптанный ботинок и рыжий собачий хвост. Но ни старинных мечей, ни заржавленных шлемов, ни тяжёлых цепей, ни человечьих костей им не попалось.