На родном Оилтоне

— Вот и я так думаю! — согласился я с Робертом. — Но мы должны старшего следователя хоть чем-то озадачить? Должны! И попытаться что-то выведать? Обязательно! А что нас больше всего интересует? Правильно, судьба Тантоитана! Может, его уже давно реабилитировали посмертно! А мы тут в партизан играем в собственном доме!

— И как ты хочешь такие вещи выспросить у самого Бофке? — удивился Роберт. — Пусть ты хоть трижды Ветер или даже Ураган! Разве что действительно Тантоитана Парадорского посмертно наградили еще одним Листком, а мы и не знаем…

— У тебя еще хватает наглости смеяться над нашими трудностями? — Я и сам не скрывал своей улыбки. — Все-таки надо решить, что может знать Энгор Бофке такого, что нам могло бы быть полезным? Особенно на данном этапе?

— О-о! — затянул мой товарищ. — Да он много чего знает! Вопрос в том, поделится ли он знаниями.

— Какое-то внутреннее чувство подсказывает мне, что поделится! А для этого я прямо скажу Энгору, что будто бы мне стали помогать и меня направлять очень грамотные и умелые руки. И я думаю, эти люди напрямую связаны с Тантоитаном или с тем, кто его замещает. Наверняка старший следователь заинтересуется таким поворотом событий и просто вынужден будет и мне кое-что рассказать о деле Тантоитана. Так сказать, пролить свет или на его смерть, или на несомненное здравствование. А?

— Пробуй! Ничего не теряешь: если меня узнали при атаке особняка, то твоя дележка информацией только придаст тебе лишнего веса и доверия. А также склонит Рекса к большей откровенности.

— Тогда поговорим! — решил я и стал набирать нужный номер.

На этот раз абонент был занят чуть ли не час, наталкивая на мысль, что старший следователь только и делает, что разговаривает по краберу. Но прорваться моему звонку все-таки удалось.

— Опять мне кто-то звонит со скрытого номера? — Создавалось впечатление, что мы так и продолжали наш разговор без перерыва.

— Можно подумать, что все ваши информаторы себя раскрывают!

— Они-то нет, но для меня их настоящие имена не секрет! — Бофке говорил с уверенностью, нисколько не бахвалясь. — А господин Ветер мне звонит, чтобы передать информацию? Или назначить место личной встречи?

— Ни то ни другое. Просто мне бы хотелось немного согласовать наши действия и узнать ваше мнение в одном важном вопросе.

— Хорошо, поговорим. Но вначале ответь на мой вопрос: где находится граф Шалонер?

— Шалонер? Мне кажется, он уже давно обрел полную подвижность и пришел в сознание. Мои люди оставили его отдыхать в одном спокойном месте. Даже странно, почему вы о нем еще не услышали.

— Очень мне хочется с ним поговорить…

— Это ваши дела! А у меня своих проблем хватает…

— И соболезнования мои прими…

— По какому поводу? — удивился я.

— По поводу твоего ранения!

— Откуда знаете?! — вырвалось у меня будто бы непроизвольно. Хотя и почти с досадой. Мы ведь всю фиксирующую аппаратуру в допросной комнате уничтожили. Видать, что-то просмотрели…

— Для меня это не тайна! — Бофке говорил покровительственным и снисходительным тоном. — Небось лежишь весь в бинтах?

— Врачи обещали поставить на ноги через три дня. Но я и левой стрелять умею. Не сомневайтесь!

Бофке только хмыкнул на мою браваду.

— Ветер, давай конкретнее: времени нет! Что ты там хотел у меня выспросить?

— А что, уже обложили генерала? Готовитесь взять?

— Пока нет, но к тому идет. Хоть этот Савойски хитрющая бестия! А ведь при личных встречах о нем создавалось впечатление рубахи-парня.

— Да? Жаль, что я с ним не встречался, я бы его быстро раскусил…

После моего хвастовства в трубке послышалось хихиканье, и Бофке попросил:

— Слушай, не смеши меня! А то подчиненные смотрят как на идиота!

— Тогда о деле. В последнее время я сотрудничаю с людьми, в честности которых не сомневаюсь. Но вот они скомпрометировали себя совместной деятельностью с человеком весьма противоречивого толка. По одним моим данным, этот человек — самый кощунственный предатель в нашей истории. По другим — несправедливо оклеветанный герой.

— Вот оно что… Мне кажется, я догадался, о ком идет речь. О предыдущем командире дивизиона?

— Хм! Да, именно о нем…

— И что тебя больше всего смущает?

— У меня появились подозрения, что этот самый «предыдущий» то ли жив, то ли подобрал себе достойную замену. А может, просто кто-то прикрывается его тенью. И с полной решимостью продолжает заниматься деятельностью безопасника.

— И что тебя пугает?

— Только его официальная обструкция. Не хотелось бы работать с врагом империи…

— Вообще-то да — его посмертно приговорили к треунтору.

— Так вот, — поморщился я при неприятном напоминании, — меня интересует, этот человек жив?

— Тебя интересует только мое мнение? — В голосе Бофке слышался плохо скрытый смех.

— Я бы с вами не сотрудничал, если бы не уверовал в вашу абсолютную честность и преданность империи, поэтому спрашиваю вашего мнения.

— Тогда отвечаю, — сразу посерьезнел старший следователь. — Да, этот человек жив!

— Неужели? — Меня удивила странная уверенность в голосе моего собеседника. — А кто еще разделяет ваше мнение?

— Например?