На родном Оилтоне

— Со временем остались лишь одни приятные воспоминания! — хохотнул журналист. — Да и теперь я законно считаюсь экспертом в вопросах жизни клана «Дух тела». И никто из моих коллег не осмелится подать свои рассуждения читателю без ссылок на знаменитого Фонаря.

— Я тоже верю каждому вашему слову! — не преминул заверить я гордого и счастливого журналиста. — Но вы хоть узнали своих старых знакомых?

— Сомневаюсь… — Фонарь с сожалением обернулся на пустующий подиум и ожесточенно почесал висок. — Есть у меня одно… наваждение. Но они ведь всегда в масках! А по фигуре их отличить почти невозможно!

Прислушивающаяся к нашему разговору Амалия не выдержала:

— Так они у себя в клане масок тоже не снимают?

— Еще как снимают! — Журналист снова расплылся в радостной улыбке.

— И какие у них лица? — пригнулся в нашу сторону и граф Шалонер.

— Говорят, они слишком простенькие? — пояснила его вопрос Амалия.

— Да нет, вполне приличные и симпатичные! — Фонарь пробежался глазами по залу. — Конечно, они не сравнятся с вашей, виконтесса, красотой! И с красотой других признанных красавиц, но я был от них без ума.

— Так ведь у них матриархат! — напомнил я. — Наверняка вам пришлось жить там в роли раба?

— О! Это было самое сладкое рабство в моей жизни! — Увидев его закатившиеся на лоб глаза, никто не усомнился в правдивости последнего восклицания журналиста.

— Двадцать минут истекло! — прошелестело возле уха.

— Может, ты скажешь пару слов? — спросил я у Цой Тана.

— А что, — оживился он, — скажу с удовольствием!

Хоть фигура у графа Шалонера не отличалась массивностью и заметностью, но, когда он встал, волна тишины вновь окатила все помещения ресторана.

— Спасибо всем, кто пришел на наш с Амалией праздник. Спасибо тем таинственным героям, которые вырвали меня сегодня из рук предателей. И самое главное — спасибо прекрасным богиням танца за доставленный нам всем восторг. Сейчас мы опять увидим их выступление, на этот раз совместное!

И, уже садясь на стул, буркнул довольно тихо, ни к кому особо не обращаясь и как бы в шутку:

— И моим кредиторам спасибо!

Чем вызвал оживленный смех не только за нашим «столиком», но и в близко расположенной части общего зала. В тот же момент вновь разнесся звук целого сонма ударных инструментов, и все пять садалиний взвились вверх в изумительном сальто. Танец продолжался двадцать минут. И все это время сердца всех присутствующих бились в одном ритме с телами танцовщиц. Если бы они после завершения выступления замерли на подиуме на пять минут, зрители бы задохнулись, затаив дыхание. Но садалинии сошлись напоследок в единую, устремленную вверх пирамиду, держа при этом правыми руками самую высокую танцовщицу за кончики пальцев одной ноги. А вторую она подняла строго вверх, почти слившись всем телом в прямую линию.

Несколько мгновений пирамида поражала своей неподвижностью. Затем послышался нарастающий стук барабанов, который, достигнув апогея, вдруг оборвался, и все стихло. Тут же завершающее построение плавно рассыпалось. Женщины встали в один ряд и просто поклонились во все стороны.

И вновь неистовый шум восторга оглушил всех. Вот только садалинии приняли его как должное. Откланявшись, они спрыгнули с подиума в зал и пошли к нашей компании. Уж они-то тоже прекрасно знали, кто заказал их выступление. И весьма неприкрыто выражали стремление пообщаться с нами поближе. Не прошло и минуты, как каждая из них выбрала себе объект для приставаний, и они бесцеремонно уселись к мужчинам на колени. Попутно отбирая у них бокалы с напитками и удовлетворяя свою жажду.

Сидящий почти напротив меня журналист, эксперт по клану, попал под раздачу самым первым. Садалиния в темно-бордовом одеянии уселась к нему на колени так, словно это был самый обычный стул. Но, отпив из бокала глоток шампанского, повернулась к нему вполоборота, обняла его за шею и стала разглаживать вьющиеся кудри. Фонарь от таких действий замер, челюсть его отвисла, а глаза почти закрылись. То ли от удовольствия, то ли от страха. И мне больше показалось, что от страха.

Пока я раздумывал над этой странностью, ярко-зеленая вуаль пронеслась рядом со мной, затем изящная женская ручка по-хозяйски развернула в сторону мое плечо, и через мгновение на моих коленях сидела почти воздушная женщина в плотно прилегающей маске. Но голос через нее проходил превосходно:

— Господин барон, насколько я знаю, холостой! Поэтому сегодня он переходит в мое подчинение!

— Но… — Граф Шалонер чуть ли не прятался за спиной Амалии. — Артур хочет жениться на принцессе!

— Да?! — Похоже, садалиния еле сдерживала смех. — А она тоже этого хочет?

— Со временем у нее не останется другого выбора! — ответил я со всей присущей мне уверенностью.

— Вот когда не останется, тогда вы уже мне будете неинтересны!