На рубеже веков. Дневник ректора

Еще накануне Петр Алексеевич Николаев сформулировал мои наблюдения работы над дневником: он активизирует мою творческую деятельность. У Николаева было точнее, но оставим так, как вроде бы запомнил я. У ученого и писателя разные принципы мышления. Я просто отмечаю, что не поехал на дачу, потому что получил приглашение на 50-летний юбилей Константина Райкина. Я люблю дачу, но здесь скорее мои обязательства перед дневником. Я и из собственной жизни делаю роман. Сам я с Константином Аркадьевичем не знаком, не думаю, что состою в когорте нужных для него людей, но я много лет дружу с Юрой Кимлачем, а тот в силу своей хозяйственности и многолетних театральных знакомств уже несколько лет распорядительный директор фонда Аркадия Райкина. Не могу здесь не припомнить, что на заре своей журналистской деятельности, в первый года работы в М.К. с Борисом Евсеевичем Иоффе, это значит, год 58 или 59-й он послал меня делать к этому выдающемуся артисту какое-то интервью. Это было в гостинице Москва, я помню и мать К.А. знаменитую артистку Рому. Но какой же был уровень официального признания Райкина, если он согласился на интервью с мальчишкой, а газета мальчишку послала. Я еще помню, что не очень твердо тогда знал отчество Райкина и пару раз назвал его то ли Александровичем, то ли Ивановичем. Он аккуратно пару этих раз меня поправил — Исаакович. Но какова степень и моей невинности! Кто, время или сами люди, отстреливающиеся из подполья, заставили нас следить за именами, национальной или клановой принадлежностью того или иного человека? Из этого интервью запомнились какие-то военные истории, о которых тогда Райкину обязательно хотелось оповестить народ. Надо бы найти эту статью, которую я в те времена ценил не больше, чем свой какой-нибудь репортаж «Рысь на капроновой нитке».

Я не поехал на дачу, как обычно после диализа В.С. в субботу. А в середине дня телевидение, объявляя о награждении К.А. сказала, что на состоящемся сегодня в «Сатириконе» юбилее возможно присутствие президента В. Путина. Об этом меня предупредил и Юра Кимлач и посоветовал из-за охраны, которую понавешают вокруг театра, приехать пораньше. Приехали с С.П. — В.С. была на диализе, да она бы физически не вынесла процедуры пытки юбилеем, да и не интересуют ее наблюдения над тусовкой, — приехали около шести и уехали в двенадцатом часу ночи. Фуршетом, который был объявлен в программе, пренебрегли. Путин хорошо сказал об избранничестве публике, находящейся в театре — «Константина Аркадьевича любят миллионы зрителей, а в зале находятся что-то около тысячи человек».

Естественно, тусовка была своя, несколько специфическая, но не такая определенная, как случись это, на юбилее Марка Захарова. Но я увидел и самого Марка Анатольевича, и Хакамаду, и Бунича, нынче уже не депутата Госдумы, и Фоменко, сквернословщика, а не знаменитого театрального режиссера. В меру сочувствующие. Был еще Киркоров в неясной прическе и какой-то несмотря на жару кожаной униформе. Он оказался очень высокого роста. Встретил я здесь Наталью Леонидовну Дементьеву, которой давно симпатизирую. Она сказала, что накануне у нее была М. Платонова, которая, вполне естественно, вылила на меня ушат грязи. Н.Л. сказала, что на всякий случай принимала ее в присутствии третьего лица Алексея Бархатова. Здесь зашла речь, конечно, о гигантских суммах, которые я, и институт, якобы имеют со сдачи в аренду комнат в хозяйственном корпусе. Как и обычно поднялась к горлу тупая гипертоническая волна. И ведь главное, никто никогда не попросит никаких документов, никогда не поинтересуется, каким образом, не наличными ли производится эта оплата! Хочется им, голубчикам, всегда оставаться правыми, чувствовать себя вершителями и хозяевами. Ну, кончайте с Платоновым, с этими проблемами, организуйте музей, сдавайте все в арену, но сами.