На рубеже веков. Дневник ректора

16 октября, понедельник. Целая история возникла с моим абонементом в бассейн. Он лежал в кармане рубашки, рубашка оказалась выстиранной. От абонемента осталась картонка, на которой четко выбит номер абонемента. В институте есть бумаги, что деньги мы переводили. Но дубликата в бассейне не выдали. Новый паспорт выдают, новые дипломы выдают. Мне интересно посмотреть на директора. Я понимаю, как эти люди разбогатели, владея таким имуществом. Не оставить бы, отослать хотя бы в общество потребителей. Если не удастся вернуть свое, то хотя бы в рамках существующей демагогии, потрепать персонажам нервы.

17 октября, вторник. Утром ехал на машине на семинар. Через всю улицу висит желтый плакат: «Новый фитнес-центр на Остоженке». Здесь же указан и адрес: «Остоженка, 25». Оглядываюсь по сторонам: ба! да это же адрес знаменитой певческой академии Галины Вишневской. Припоминаю, об этой академии была статья в «Труде», и я какие-то цитаты вносил в дневник. Не может академия выжить, на имеющиеся благотворительные средства? Или же так далеко глядела наша знаменитая музыкальна чета!

На семинаре обсудили «маленький роман» Ильи Балакина. «Зе бест» — лучший. Как всегда у Ильи, это очень доброе произведение, оно вне политики, сегодняшний парень, музыка, его друзья, любовь на уровне симпатии и прочее. Чуть пересолено с подробностями, но роман получился. Семинар отнесся к произведению сдержанно, но скорее это от скрытой зависти перед крупной формой. Илюше удалось.

Вечером у хлебного ларька, когда я стоял с собакой, за мной встала девушка, тоже с сукой, но маленькой злобно-убийственной породы. Суки обе немедленно припали к земле, и я отчетливо представил, какая бы здесь разразилась драка. Девушка даже расстроилась и что драка не состоялась, и от моего замечания, ты что, дескать, не видишь? Не хочет она что-либо видеть. Возникла, наверное, неправедная мысль, что человечество опять превращается в первобытное стадо, но только стадо в прекрасной одежде, вооруженное компьютерами, автомашинами и всеми достижениями цивилизации.

Б.А.Березовского опять вызвали в прокуратуру по делу об «Аэрофлоте» в качестве свидетеля. Да кто же такой Березовский, чтобы так много им занималось наше телевидение. Ну, объявите, наконец, сумму его богатств и все всем станет ясно.

Вроде бы в египетском Шарм аль Шейхе состоялось подписание между иудеями и палестинцами соглашения о перемирии. Присутствовал Клинтон, и это соглашение считается личной удачей американского президента. Но все ли можно сделать только росчерком пера лидера. Мне кажется, что это уже народное восстание и остановить его будет трудно.

18 октября, среда. Уже вторую неделю подряд я хожу на лекции А… Матвеевича Зверева. Сегодня он читал швейцарскую послевоенную литературу — Фриша и Дюренматта. Мне интересно, но студентам, полагаю, трудновато, они приходят на лекцию без знания не только имен героев и времени, но и даже без твердого представления, кто эти писатели. Наверное, как и в мое время, усваивается материал в лучшем случае на 10–20 %. Но как хорошо слушать лекции уже во взрослом возрасте.

Лекции, по словам Елены Алимовны, не очень студентам нравятся. Это естественно, они не соответствуют их низкому уровню, хотя студенты ссылаются на то, что он не вполне ясно формулирует. Формулирует Зверев прекрасно, но на этих лекциях надо работать, думать или сразу выпадаешь. Это недоброжелательство связано еще и с тем, что писатели, о которых лектор говорит, уже априори мешают, их новому поколению надо преодолевать. И я их раздражаю в аудитории, потому что я непосредственно воплощаю поколение, которое мешает. Еще почему-то не умер!

Как ни странно, связав с определенным контекстом зарубежки, упомянул А.М. имена Распутина и Белова. Здесь не новая мысль о деградации таланта писателя без критического взгляда на себя. Полагаю, А.Г. копирует чей-то не русский, априори, взгляд на этих писателей. Вряд ли он читал последние рассказы В.Г.Распутина и вряд ли читал их кто-либо из персонажей, формулирующих общественное мнение. Подобное мнение о писателях базируется на не всегда удобных для интеллигенции устных, порою резких, высказываниях. Понятно?

Во время лекции внезапно придумал форму чествования для И. Сокологорской: Гусев и Тарасов — ее гости в Париже — должны будут произнести «похвальное слово». Хорошо бы еще привлечь к процедуре Ларису Богораз. Но, жива ли она? Сможет ли? Захочет? Как ее в нашем институте примут? Или кого-либо из демократов, например, М.Чудакову. Но в этом случае придется включаться и мне. У Славы Зайцева сшили хорошую мантию, но своих обязательств сохранить прежние выкройки и эскизы не выполнили. А когда мы в первый раз за это платили и переплачивали, в его конторе говорили, утверждая уникальность своей услуги: «Мы это все сохраним в компьютере!» Все стали кроить заново.