На рубеже веков. Очерки истории русской психологии конца XIX — начала ХХ века

С другой стороны, развертывались исследования психологических лабораторий, начатые под влиянием рефлекторной теории Сеченова. Окрепла научная школа Бехтерева, который продолжал руководить психологической лабораторией в Военно-медицинской академии, а в 1907 г. в Петербурге открылся созданный им научно-исследовательский и вместе с тем учебный Психоневрологический институт. А. П. Нечаев организовал первую в России экспериментальную лабораторию по педагогической психологии, которая взяла на себя руководство массовыми школьными психологическими экспериментами, проводимыми учителями.

Вопрос об эксперименте в психологии и об экспериментальных методах остался ведущим для психологии. Проблема эта не сходит со страниц ВФиП. После опубликования статьи Челпанова «Об экспериментальном исследовании умственных процессов» (1909, кн. 96) началось обсуждение новых экспериментальных фактов — исследований вюрцбургской школы. Эти эксперименты, как известно, заключались в исследовании мышления путем самонаблюдения испытуемых, подвергающихся «выспрашиванию». Данные исследования Челпанов считал особенно важными в методологическом отношении, так как они, по его словам, знаменуют целый переворот в методах психологического исследования. Эксперименты вюрцбургской школы, доказывал он, важны для решения вопроса о природе души: они показали возможность мышления, не зависящего от представлений и ощущений, и это служит подтверждением того взгляда, что «душа может не только действовать, но и существовать независимо от тела» (там же, с. 29–30). Цель Челпанова была ясна: исключить из эксперимента объективный метод и заменить его субъективным, согласовать психологический эксперимент с принципом самостоятельности духа, его независимости от материи.

В статье А. М. Щербины «Возможна ли психология без самонаблюдения?» (ВФиП, 1908, кн. 94) вновь ставился старый и все же требующий ответа вопрос. Статья была откликом на выпуск труда Бехтерева «Объективная психология» (Бехтерев, 1907) и на ряд его статей, помещенных в разных журналах. Щербина повторял давно известные доводы о методе самонаблюдения как единственно возможном в психологии. В то же время он правильно указывал на то, что попытки Бехтерева отказаться от психологических понятий несостоятельны, а неизбежное обращение к ним рождает противоречия в его рассуждениях. «Для объективной психологии, — писал Щербина, — возникает трудная дилемма: либо, пользуясь методами, заимствованными в физике и физиологии, и сохраняя полную научную объективность, она должна оставить совершенно в стороне психические процессы, либо, признавая действительность этих последних, но заранее отвергнув самонаблюдение как не обладающее желательной объективностью, она не находит метода для изучения этих фактов. В. Бехтерев склоняется то к одному, то к другому решению вопроса» (ВФиП, 1908, кн. 94, с. 543).

Обычно не выступавший в ВФиП Бехтерев ответил на критику статьей «Что такое объективная психология. Ответ А. М. Щербине» (1908, кн. 95), в которой подчеркивал важность для психологии объективного метода. К этому времени Бехтерев успешно разработал и ввел в свои исследования метод сочетательных рефлексов.

А. Ф. Лазурский, ученик Бехтерева, сотрудник его лаборатории в Военно-медицинской академии, возглавивший затем психологическую лабораторию в Психоневрологическом институте, от психометрических опытов перешел к экспериментам, позволяющим выявлять свойства личности. Свои данные он изложил в статье «О взаимной связи душевных свойств и способах их изучения» (1900, кн. 53). Лазурский, поставив своей целью изучение личности в целом, стремился создать метод, опирающийся на объективные данные. Объективность была для него главным критерием научности эксперимента. Поэтому он критиковал работу Института экспериментальной психологии Вундта и исследования вюрцбургской школы. Результатом его поисков явился метод, получивший название естественного эксперимента (1916, кн. 134). «Мы исследуем личность самой жизнью, — говорил Лазурский в докладе на съезде по экспериментальной педагогике, — и потому становятся доступными обследованию все влияния как личности на среду, так и среды на личность. Здесь эксперимент входит в жизнь. Мы исследуем не отдельные психические процессы, как это обычно делается, а исследуем и психические функции, и личность в целом» (Труды., 1911, с. 150). Лазурский изучал испытуемых в условиях их деятельности: ребенка — в игре, школьника — в учении и игре, взрослого — в труде и общественных взаимоотношениях. Он искал в деятельности проявление врожденных свойств человека, но не ставил задачу изучать то, как эти свойства формируются в деятельности и ею обусловливаются.