На рубеже веков. Очерки истории русской психологии конца XIX — начала ХХ века

В споре с Кавелиным Сеченов вышел победителем, так считали их современники: и те, кто стоял за материалистическую программу развития психологии, и те, кто был ее противником. Это сказалось и на отношении к предложению Кавелина. Идея психологического анализа памятников культуры не получила развития в России. Она не была подхвачена и тогда, когда Вундт создал учение о психологии народов, приняв подобный метод.

Кроме указанных материалов массового собирательства, имеется еще один источник для истории этнической психологии — записи, дневники, отчеты русских этнографов и путешественников. В нашей психологической литературе пока нет обзора материалов русских экспедиций и специальных поездок, хотя психологические описания и наблюдения включались обычно в их программы.

Первые комплексные экспедиции Академии наук снаряжались еще в XVIII в. Традиции комплексного подхода сохранились и в последующих академических экспедициях, и в экспедициях, организованных Русским географическим обществом. Им следовали и такие выдающиеся ученые-этнографы, как Н. Н. Миклухо-Маклай, Л. Я. Штернберг и др. При этом психологические наблюдения подчинялись общей цели — наиболее полному этнографическому описанию, которое, в свою очередь, входило в общую характеристику области, края, страны. Выделение и специальная обработка психологических наблюдений обычно не производились. Такая задача и не ставилась.

Особое место занимает научная деятельность Н. Н. Миклухо-Маклая, направленная к одной цели — доказательству единства человеческого рода, физической и психической равноценности людей всех рас и народов, обоснованию мысли о том, что различия, имеющиеся между народами, вызваны условиями их жизни, как природными, так и социальными.

Годы, проведенные Миклухо-Маклаем среди папуасов Новой Гвинеи, исследование народов Океании, накопление антропологических данных и фактов о материальной и духовной культуре коренных жителей тех мест, об их психологии и социальных отношениях, позволили ученому обосновать вывод, направленный против расизма.

Вопрос о нациях и расах был актуален во второй половине прошлого века в европейской науке в связи с политическими событиями — национальными движениями, колониальной экспансией. Взгляды ученого-этнографа объединялись со взглядами Н. Г. Чернышевского и И. М. Сеченова, отвергавших деление на высшие и низшие расы. И в этом отношении конкретные материалы Миклухо-Маклая по психологии народов, включенные в дневники его путешествий, статьи и доклады, служат науке о человеке. В трудах ученого не подымаются теоретические проблемы собственно этнической психологии, но они насыщены наблюдениями, единственными в своем роде, поскольку сделаны были ученым, следующим прогрессивным и передовым позициям русской науки.

Новые, недавно опубликованные, материалы о Миклухо-Маклае (Иванченко, 1976) показывают единство прогрессивной линии русской науки и ведущую роль материалистического направления отечественной психологии в ее взаимодействии с другими науками о человеке.

Известно было, что в записной книжке за 1863 г. Миклухо-Маклай отметил в числе прочитанных книг только что опубликованный трактат И. М. Сеченова «Рефлексы головного мозга». В том же году Миклухо-Маклай поступил в Петербургский университет. Он хотел пойти учиться в Медико-хирургическую академию, где работал И. М. Сеченов, но это ему не удалось. Вскоре Миклухо-Маклая исключили из университета как «неблагонадежного». Исследование в наши дни архивных материалов о Миклухо-Маклае выяснило, что министр внутренних дел Валуев завел на него дело еще в 1861 г., когда 15-летним гимназистом он принял участие в студенческой демонстрации. С большим трудом Миклухо-Маклаю удалось уехать за границу, чтобы получить образование в Гейдельбергском университете.

«В то время моим „законом божьим“ стал и продолжает им быть, — писал Миклухо-Маклай, — роман Чернышевского „Что делать?“ Под влиянием его идей кроме Герцена и Фейербаха я начал изучать труды Сеченова, Писарева, Гегеля, отдельные труды Добролюбова и все, что появлялось в печати за подписью Чернышевского. Говоря о своей принадлежности к России и гордясь этим, я говорю о своем духовном родстве с теми ее представителями, которых принимаю и понимаю как создателей истинно русского направления в науке, культуре и такой важной для меня области, как гуманизм. По сути дела я служу не своей собственной идее, а выполняю программу исследований, основное направление которого определил академик Бэр. Затем я руководствуюсь в своих исследованиях трудом Сеченова о рефлексах головного мозга и работой Чернышевского „Антропологический принцип в философии“» (там же, с. 195).