На рубеже веков. Очерки истории русской психологии конца XIX — начала ХХ века

В другой записи обследователь мерой образованности считает «сознательную веру» и «строгое соблюдение христианских обычаев», обращение за благословением к старшим в семействе, старосте, священнику, помещику. Отсюда же следует и характеристика тех нравственных качеств, которые отличают здешний народ, — «уважение его к своей общественности, проникнутой христианскими понятиями». Эта черта и кладется автором в основание нравственной связи, «хранящей целость народного быта».

Но и такие записи, старательно приглаженные собирателями, явно старавшимися показать набожность и покорство властям местных крестьян, дают представление о бедственном положении крестьянских семей, о «слезовом кусе» хлеба крестьянина-землепашца, которым он еще делится с нищими. «Лавку в переднем углу и последний кус хлеба крестьянин всегда готов с душевным усердием предоставить нищему» (Этнографический сборник, 1854, с. 109). Об обнищании крестьянства пишет большинство обследователей и обычно рядом отмечает взаимопомощь бедняков.

В некоторых записях нет специального раздела о психологических особенностях описываемых групп населения и психологические характеристики включены в общее описание жизни крестьян. О жителях слободы Трехизбянской сообщается: «Здешний народ трудолюбив до крайности. Удить рыбу или курить от нечего делать трубку считается здесь за порок; да мужику и подумать об этом почти некогда. Весна и лето, осень и зима, будни и праздник, день и ночь, вёдро и ненастье у него проходят в беспрерывной деятельности; на всякое время и случай есть у него свои занятия» (Этнографический сборник, 1958, с. 6). Очень четко прослеживается разделение труда в семье между мужчинами и женщинами. Подробно описываются особенности семейного быта и взаимоотношения членов большой семьи, иногда доходящей до 40 человек.

В статье «Быт малоросского крестьянина», опубликованной без подписи, написано: «Характер малоросса добрый, спокойный, слегка насмешливый и не скоро забывающий оскорбление. Лень проглядывает во всех его действиях и движениях, но не та, которую придают ему досужие наблюдатели нравов народных, изучающие край из почтового экипажа, не та, о которой так красноречиво пописывают некоторые беллетристы, а лень — достояние южного климата». Последующее замечание свидетельствует о позиции самого исследователя: «Не спорю, что, может быть, класс более образованный в Малороссии и подвержен пресловутой лени, но зачем же, не зная дела, порицать доброго простолюдина?» (там же, с. 21). Исключительная черта малороссов — юмор, шутят иногда необыкновенно остроумно.

Сравнивая семейные отношения малороссов и великороссов, автор данной статьи отмечает, что здесь нет обычая править родоначальнику всей семьей. Он обращает внимание на соседские отношения, совместные работы. «Проследим вкратце жизнь малоросса, — пишет обследователь, — от колыбели до могилы, взглянем на этого крестьянина во всех возрастах, при всех условиях его праздничной и будничной жизни, при всех обстоятельствах, вытекающих из его скромного патриархального быта» (с. 29). Далее идет подробное описание жизни ребенка с первых дней. Выделены отношение маленьких девочек к младенцам и их роль в воспитании детей, так как именно они становятся няньками, от них слышит ребенок первые слова и песенки. Ребенок рано обретает самостоятельность и, как начинает ходить, сам знакомится с окружающим его миром — не только и не столько изба, а улица, животные, лес и поля открываются перед ним.

Напечатанные в указанных сборниках записи показывают, каковы были отчеты обследователей по психологическому разделу программы. Но много психологических (и главным образом социально-психологических) наблюдений содержатся в записях по другим разделам. Это, прежде всего, описания внутрисемейных отношений, положения женщины в семье и связанные с этим черты характера и особенности поведения. Материалы были собраны в центральных губерниях России, в Белоруссии и на Украине. По отчету Русского географического общества, наибольшее число материалов получено из северных губерний России.

Представление о народной психологии, или психологии определенной этнической общности, собранные материалы могут дать лишь в своей совокупности. Не будем забывать, какое огромное количество рукописей было собрано Русским географическим обществом только за первые три года после рассылки программы, а это делало возможным и обобщение ряда данных, и их сравнительный анализ.

Вся эта работа не была в свое время сделана. В современных условиях ее осуществление поставило бы дополнительный вопрос об учете социальных позиций самих собирателей, который на материале прошлого продемонстрировал важность и необходимость подобной работы. Несомненно, что анализ этой стороны записей представляет особый интерес с точки зрения социальной психологии и может стать предметом специального исследования.