На рубеже веков. Очерки истории русской психологии конца XIX — начала ХХ века

Программа комплексного этнографического исследования была реализована Надеждиным в составленной им «Инструкции этнографической»[1]. Инструкция предлагала описывать: 1) быт вещественный, 2) быт житейский, 3) быт нравственный и 4) язык. Третий пункт включал все явления духовной культуры и среди них «народную характеристику», т. е. психический склад. Сюда же входило описание умственных и нравственных способностей, семейных отношений и воспитания детей. Народно-психологические явления предусматривались и в пункте о языке. Там же был вопрос о «народно-словесной производительности», словесных памятниках — устном народном творчестве. Отмечалось, что народное творчество характеризует народный темперамент, господствующие страсти и пороки, понятия о добродетели и правде.

Таким образом, в этнографическом отделе Русского географического общества в конце 1840-х годов было положено начало новой отрасли психологии — народной психологии. Спустя десятилетие в Германии под редакцией крупных немецких ученых М. Лацаруса и Г. Штейнталя начал выходить «Журнал народной психологии и языкознания», который считается началом этнической психологии в Западной Европе.

В 1847 г. началось собирание материалов по программе, составленной Надеждиным. Программа, отпечатанная в семи тысячах экземпляров, была разослана во все губернии в местные отделения Русского географического общества. В 1851 г. оно получило 700 рукописей, в 1852 г. — 1290, в 1858 г. — 612 рукописей. Интерес к собиранию такого рода материалов не угасал на протяжении всей второй половины века.

В 1850 г. на очередном заседании отделения этнографии был зачитан сделанный К. Д. Кавелиным первый обзор полученного материала, собранного по программе. По словам обозревателя «Географических известий», он заключал «общую характеристику доставленных в общество по разосланной от него программе этнографических материалов о собственно-русской стихии народонаселения империи, и заметки об их многосторонней занимательности и пользе для науки» (Географические известия, 1850, вып. 3, с. 314).

Кавелин сообщал, что «усердие добровольных делателей в пользу науки превзошло ожидания. В течение трех лет поступило сюда около 400 нумеров описаний из всех краев империи. Нет ни одной губернии, из которой не была бы принесена лепта в пользу науки» (там же, с. 323). Все полученные материалы могут быть разделены на две главные группы: одна представляет полное описание известных местностей, другая — подробный материал по какому-либо одному разделу программы. Эти описания Кавелин называл монографическими. Оценивая полученные материалы, он указывал: «Конечно, достоинство их неодинаково; но многие составлены весьма подробно и, как видно, с большим уменьем прислушиваться к народной речи и приглядываться к быту простолюдина» (с. 325).

Члены отделения ясно представляли необходимость «приготовления к печати этого обширного и важного материала». «Нельзя без особенного участия и уважения смотреть на эту громаду частных трудов, предпринятых бескорыстно, из одного усердия, и составляющих богатейшее собрание этнографических материалов едва ли не в целой империи», — заявил Кавелин (там же). Для разработки материалов «определено было ходатайствовать о напечатании некоторых, несомненно лучших описаний местностей, — вполне, из других же сделать свод» (с. 324–325).

В начавших издаваться в 1853 г. этнографических сборниках были опубликованы полностью несколько присланных рукописей. Вскоре, однако, издание сборников было прекращено. Вышло лишь четыре тома (см.: Этнографический сборник. СПб., 1853–1858, т. 1–4). Спустя несколько лет вышло еще два тома. Некоторые материалы были напечатаны в журнале «Живая старина» и в местных изданиях. Огромное собрание рукописей осталось неопубликованным и хранится в архиве Русского географического общества (Зеленин, 1914–1916). Издание не было закончено.

В собранных по единой программе этнографических материалах конкретные психологические и социально-психологические наблюдения оказывались включенными в общие описания народного быта, где сплетались изучение народной словесности — фольклора, описаний материальной культуры, народного быта, социальных отношений, языковедческие наблюдения.

Фольклорные записи в собранном материале были вскоре выделены из собраний архива и объединены в отдельные своды. Первые своды русских народных сказок, пословиц, загадок были опубликованы А. Н. Афанасьевым, В. И. Далем, М. А. Худяковым, Л. Н. Майковым. Об этих публикациях А. Н. Пыпин в «Истории русской этнографии» писал: «Это было нечто прежде небывалое в литературе, и новый материал доставлял основу для новых исследований, о которых едва помышляла прежняя этнография» (Пыпин, 1891, с. 53).