На рубеже веков. Очерки истории русской психологии конца XIX — начала ХХ века

Вслед за психологизацией общественных явлений Овсянико-Куликовский делал и другой шаг — биологизировал их, вводя понятие патологии национальности, «болезней» национальной психики, таких, как национализм, шовинизм. Согласно его взглядам, гипертрофия социальных признаков в некоторых случаях ведет к атрофии национальных черт, к явлениям «денационализации», но ее следствием может быть и повышенное национальное самочувствие, ведущее к национальному тщеславию и шовинизму.

В работах по психологии творчества «харьковской группы», руководимой Овсянико-Куликовским, получила своеобразное преломление социально-психологическая проблема «героев и толпы». Здесь (Вопросы., 1907–1923) за народом не признавалась способность к коллективному творчеству, к творческой деятельности. «Психология творчества. считает самоочевидным, что эти факты представляют собою только отвердевший индивидуальный дух», — писалось в одной из статей (Райнов, 1907–1923, с. 11). Народ усваивает то, что создано талантами.

В предреволюционные годы в Московском университете был введен курс этнической психологии. Читал его философ-гуссерлиа-нец Г. Г. Шпет. В 1917 г. он поместил в журнале «Психологическое обозрение» свою статью об этнической психологии, а в 1927 г. опубликовал книгу о предмете и задачах этой науки под заглавием «Введение в этническую психологию», написанную в 1916 г., потом он внес в нее лишь комментарии к иностранной литературе, вышедшей в годы войны. Книга Шпета, хотя и была издана в советское время, целиком относится к буржуазной науке предреволюционной России. Лишь замечание автора в предисловии, написанном в 1926 г., о том, что изучение национальных меньшинств обращает науку к этнической психологии, позволяет понять причину выхода труда в те годы, когда начинала создаваться марксистская психология.

Шпет опубликовал только первый выпуск книги — введение, предмет и метод этнической психологии. Однако по своему содержанию эта работа представляет и критическое, обобщенное изложение состояния этнической психологии, и утверждение положений о главных линиях развития этнической психологии как части, раздела социальной психологии. И тут Шпет высказывает ряд существенных мыслей.

Когда Шпет подводит некоторые итоги развития этнической психологии за прошлый век и характеризует ее состояние в первые десятилетия нового века, речь идет не только, вернее, не столько о русской науке, сколько о немецкой психологии, так как она прочно укрепилась в области психологии народов и претендовала на ведущее место. Новые психологические теории, зародившиеся на рубеже веков и в первые десятилетия нового века, развивались в пределах общей психологии и не получили применения в этнопсихологии. В этих условиях психология народов Вундта заняла господствующее положение, проникла в другие науки. Ею пользовались лингвисты, филологи, литературоведы, искусствоведы, правоведы, соблазненные надеждой найти в ней методологические принципы, которыми можно воспользоваться в своих науках. Вундтовская психология народов никак не отказывалась от намерений, идущих от Штейнталя, найти психологические основы решения социальных проблем. Книга Шпета — свидетельство того, что авторитет Вундта не был столь высок и безусловен в России, как то стремились представить такие ведущие психологи идеалистического направления, какими были Н. Я. Грот и Г. И. Челпанов. Г. Шпет критиковал основные положения вундтовского учения о народной психологии. Он оценивал его как волюнтаристическую реакцию против гербартианства, справедливо замечая, что такая подстановка не меняет исходных положений всей концепции народной психологии, идущей от Штейнталя. Критикуя Вундта, Шпет все же считал, что линию этнической психологии следует вести от Штейнталя через Вундта к современности. Французских социологов и американских социальных психологов он не затрагивал.

Что же привлекает Шпета в этом направлении, что он считает нужным удержать в науке? Это — представление о коллективности и роли языка в формировании психологической общности, о взаимоотношении культуры с психологической характеристикой народа. Трудность состоит в том, чтобы выделить собственно психологическое содержание в этих проблемах, поскольку коллектив может подлежать социологическому исследованию, язык — лингвистическому, культура — этнологическому. При этом поиск психологического содержания имеет своей целью найти нечто, соответствующее психологии, присущей общности людей, а не индивида. Народная психология не есть продолжение индивидуальной. И в определении их взаимоотношения может лежать ключ к решению задач этнической психологии.