На руинах пирамид

— Но пробыли они там недолго, — продолжил Николай, — потому что почти сразу господину Оборванцеву позвонил неизвестный абонент и начал угрожать. Нельзя сказать, что звонок сильно напугал Семена Ильича, но вывел его из себя — это точно. И Оборванцев ответил, что примет свои меры. Очевидно, не успел.

Полковник посмотрел на него внимательно.

— Откуда такие сведения?

— Земля слухами полнится. Да вы спросите саму Беату Александровну, она подтвердит.

Вдова кивнула головой и снова поднесла платочек к глазам.

— Можете проверить входящие, — посоветовал Николай.

— Умный какой, — без всякой усмешки отреагировал полковник ФСБ, — это еще вчера было сделано. Ты лучше скажи, в последнее время посторонние на объекте не появлялись? Никто подозрительный здесь не крутился?

— Так мой участок — больше сотни квадратных километров. А здесь в поселке за въезд и охрану периметра отвечает частное охранное предприятие. Но если бы кто-то из серьезных людей захотел здесь покрутиться, их бы никто не обнаружил, потому что периметр поселка не оснащен охранной сигнализацией, а с камерами легко разобраться, да они и без того часто выходят из строя, потому что ресурс их выработан. Да и зачем вам охрана объекта, если покушение на Семена Ильича произошло не здесь, а на Таврической? Вам бы проверить крыши на Потемкинской улице.

— Давай-ка без советов, — без всяких эмоций на лице остановил его полковник, — скажите лучше: часто ли сюда, в этот дом, приезжали посторонние? Вот недавно Беата Александровна отдыхала за рубежом. Хозяин дома был один. Кто-то ведь наверняка его посещал?

— В смысле девушки? Я не знаю.

— При чем тут девушки, — поморщился полковник, — я вообще.

— И про вообще я не в курсе. Девушки — я еще могу понять…

Францев посмотрел на вдову, та продолжала промокать глаза.

— Может, я в другом помещении отвечу на все вопросы майора Щеглова? — спросил Николай негромко, показывая глазами на Оборванцеву.

Спросил тихо, но вдова услышала и махнула рукой.

— Можно в столовой или на кухне… Или везде, где вам угодно.

После чего снова всхлипнула и вскинула платочек к заплаканным глазам.

Щеглов с Францевым прошли в смежную комнату, и майор, оглядев помещение, плюхнулся в кресло. Николай подвинул к себе стул с вишневой бархатной обивкой, осторожно опустился на него.

— Какая обстановка шикарная! — восхитился майор ФСБ. — Мебель вся резная — как в музее!

— Тут в каждом втором доме такая обстановка, — сказал Николай.

— Хотел бы здесь жить?

— В этом поселке? — переспросил Францев. — Так я и так тут живу.

— И у тебя тоже, — не поверил Щеглов, — такая мебель?

— Я сказал, в каждом втором доме, а я живу в каждом первом. Еще по сути дела вопросы будут?

— Да, — встрепенулся молодой майор, — как жили Оборванцевы — не ссорились ли между собой, с соседями как ладили… Хотя соседи вряд ли могли им что-то предъявить. Семен Ильич со всех сторон положительно характеризуется.

— Не сомневаюсь, — кивнул Францев, — но здесь он по кошкам стрелял из пневматического пистолета. Не знаю, что у него за пневматика, но «глетчер», например, с тридцати метров кошку насквозь пробьет.

— Это точная информация?

— Абсолютная. Но по моему совету он принес извинения и хозяйке, и кошке.

— Еще что-то есть на него?

— Да я же не слежу за жителями. Но кое-какие наблюдения все же имеются. Семен Ильич, который со всех сторон положительный, владеет уголовным жаргоном. Не скажу, насколько совершенны его познания в этой части лексики, но в минуту раздражения он легко переходит на примитивную феню.

Майор задумался.

— Вы лично слышали это от него?

— Слышал лично. Не в свой адрес, разумеется. Но он кому-то выговаривал вчера сразу после полудня в ресторане «Вертолет», о чем я уже доложил вашему полковнику.

— М-да, — сказал Щеглов и выдохнул, — это его никак, конечно, не характеризует. Скажу только, что в середине девяностых Семен Ильич открыл охранное предприятие и заключил договор с некоторыми крупными фирмами. Сами понимаете, общаться тогда приходилось с разными людьми.

— Вам сколько тогда было? — поинтересовался Николай.

— При чем тут это? — удивился Щеглов. — Ну ладно, мне тогда лет семь было.

— А я тогда уже опером был и тоже общался с разными людьми, и бандитский жаргон знаю не хуже, а скорее всего, лучше покойного Оборванцева. Но я никогда не перехожу на феню, даже если общаюсь с кончеными урками. И еще: даже в уголовной среде тех, кто владеет бандитским жаргоном, осталось совсем немного. Зато преступники теперь носят дорогие костюмы и при желании могут на английском заказать себе в номер шампанского, икры, лобстеров и приватный танец. А не то что, как раньше: «Ту ти ту ту».

— Чего? — не понял майор ФСБ.

— Так новые русские в девяностые заказывали два чая во второй номер.

— Смешно, — усмехнулся Щеглов.

— А нам тогда смешно не было. Никто из нас, выходя на работу, не знал наверняка — вернется ли. Мне в сердце пуля шла, но броник спас — только два ребра пуля сломала. Месяц вдохнуть не мог, а надо было на службу выходить — только один день дали отлежаться.

— Да ладно, чего уж вы так расстраиваетесь?

Майор ФСБ перешел на «вы».