На руках у Бога. О радости быть христианином

Все мы, христиане, — юродивые, и с этим надо смириться. Мы призваны напоминать об очевидном, свидетельствовать о несомненном, а это всегда вызывает или смех, или недоверие, а порой и гнев. Но кто же этому миру, который захлебнулся забвением, напомнит о Боге, разбудит его, пусть и неуклюже, и неумело? Нет и быть не может в разговоре о Боге самой последней, самой верной и надежной формы, но и содержание этого разговора тоже обрекает нас на юродство, потому что речь о Боге, она всегда о последнем, простом и предельно очевидном. Разве люди не знают, что Бог есть, что Он есть любовь и что с ним быть — огромная радость? Знают, а потому, слушая нас, возмущаются, потому что говорить о таком — это почти то же, что, указывая на дерево или кошку, говорить: «это дерево», «это кошка», или: «врать — нехорошо», «нельзя обижать малышей». Кто же это выдержит? Но без этих разговоров мы почему-то очень скоро всё забываем. Действительно, в деле благовестил нас подводят и неверная речь, и лживая жизнь, и потухшее сердце. Но будь я даже старым гнилым столбом, на мне все-таки можно повесить табличку «Бог есть», и служить таким столбом, вещающим о старых, но вечных истинах, — это пусть скромное, но очень благородное служение.

А бороду я все равно отращу. И тогда уж посмотрим…

Домашний демон

Сербы — народ свой, православный, но есть им чем удивить. Для русского человека день Ангела — событие личное и частное, для серба — праздник семьи. У нас именины — память святого, имя которого носит отдельный человек, у сербов — воспоминание о небесном покровителе всей семьи, всего рода. И в этом обычае наши южные братья более правы. Правы по-евангельски, по-христиански, просто потому, что у христианина вообще не может быть персонального праздника, индивидуальной радости, приватного торжества. Мы тесно связаны друг с другом, наши жизни переплетены, и, в строгом смысле, не бывает личной радости, как не бывает, кстати, и личного горя. Закрыться в собственной радости, замкнуться в отдельном горе — это не по Евангелию. Ибо все — наше, все — общее, жизнь каждого касается всех, отражается на всем церковном теле. Мудрый апостол Павел кратко и точно передал самую суть самоощущения христианина в этом мире: все ваше: Павел ли, или Аполлос, или Кифа, или мир, или жизнь, или смерть, или настоящее, или будущее, — все ваше. Вы же — Христовы, а Христос — Божий (1 Кор. 3:21–23).

Монах под прикрытием

Уточню: сербы более правы, что вовсе не означает неправоту русских, поскольку наш обычай празднования дня Ангела тоже не совсем частный. Ведь нас, празднующих, как минимум двое: я и мой покровитель. Например, когда я отмечаю свой день Ангела, это на самом деле наш с преподобным Саввой Звенигородским праздник — общий, один на двоих, в тесном кругу, когда я особенно глубоко ощущаю его заботу и покровительство. Он — мой Ангел-хранитель. Может быть, самый главный. Но не единственный. В монашестве я — Савва, в миру — Дмитрий, и хотя я уже не один десяток лет ношу другое имя, святитель Димитрий Ростовский продолжает меня опекать. Прожив несколько лет в монашестве, я как-то прочел подробное житие святителя Димитрия. К тому времени я уже был иеромонахом и «заслуженным» регентом хора. И каково было мое изумление, когда я узнал, что последним, кто видел святителя Димитрия живым, был мальчик-певчий из его хора. Именно ему умирающий митрополит рассказал, прощаясь, о своей жизни и дал последнее напутствие. Как, вы думаете, звали этого певчего? Правильно. Савва. Эту историю не знал ни я, ни человек, давший мне имя в постриге. И все мне кажется, что это сам святой Димитрий подобрал мне не только имя, но и надежного заступника.

Но кроме преподобных Саввы и Димитрия есть и другие святые, которые явно за мной присматривают. Не буду выдавать всех имен и паролей, скажу только, что среди этих опекунов и хранителей есть — я это живо чувствую — мои предки, вымаливавшие нашу семью, дедушки и бабушки, которые стали ангелами-хранителя-ми нашего рода, потому что ни одно молитвенное слово, ни одна слезинка или «капли часть некая» не проходит бесследно. И если живы мы и род наш продолжает цвести и ветвиться, верю и слишком знаю, что это по молитвам наших скромных предков-тружеников. У каждой семьи есть такие хранители и опекуны. У каждой. Зерна добра, посеянные нашими предками, прорастают в новых поколениях. Как и зерна зла.

Родовое древо