На руках у Бога. О радости быть христианином

Мне приходилось часто бывать на братской трапезе. Это своеобразный ритуал. После молитвы включают запись хорошей классической музыки. Братья и гости вкушают молча, спокойно и кротко передавая скромную монашескую стряпню — готовят братия сами, и, надо сказать, не всегда получается, хотя к этому тоже относятся просто. В какой-то момент музыка прерывается и каждый принимается беседовать с соседом или приглашенным гостем. Это не просто вежливость — тут важно понять, это духовное упражнение, одно из упражнений, которое помогает христианам нести служение примирения. Каждый христианин должен постоянно учиться общаться, совершать труд понимания, уметь слушать и прилагать усилия к тому, чтобы быть правильно понятым. Отсюда и внимание братьев Тэзе к изучению иностранных языков. Я встречал братьев, знающих более десятка языков и на очень хорошем уровне. Это не для славы или спортивно-научного интереса. Для человека, посвятившего себя служению примирения, это профессиональная необходимость. Как ты поймешь человека другой веры, культуры, мировоззрения, если сперва не потрудишься выучить его родной язык? И это один из уроков, которые неплохо бы усвоить и нам, русским православным людям. Нам есть чему учиться у других. Есть и чем поделиться. Только пора отвыкать от изоляции, испуга и самомнения. Мы должны осознать, что служение примирения — обязанность каждого христианина. Пусть наши Церкви разделены, народы недоверчивы, политики упражняются в ненависти. Нам, детям Христа, нельзя просто ждать, пока наши богословы или иерархи выправят ситуацию, исцелят многовековые церковные раны. Богословы погружены в исследование тонких и малопонятных тем, и среди них уже давно существует и не оспаривается хороший и плодотворный «научный экуменизм». Иерархи заняты выяснением вопроса «преждеседания на сонмищах». А что делать нам, простым верующим людям?

Закрыться в испуге или учиться дружить в доверии и доброте? Доброта, доверие и молитва простых людей могут очень много. Мы просто обречены на этот труд — доверия, примирения, молитвы, хотя бы среди друзей и близких, знакомых, соседей, пусть другой веры, другой национальности; подлинная доброта — самое сильное лекарство для истерзанных душ.

Говоря о Тэзе, не могу обойти стороной и невероятную, невиданную скромность этих людей. Каждый вечер я приходил на могилу брата Роже у романской церкви. Великий человек, основатель известного движения, на отпевании которого присутствовал президент Франции и целый сонм известнейших людей. Он лежит в бедной могилке, украшенной простыми цветами и маленьким деревянным крестом, на котором по вечерам любила греться флегматичная бургундская улитка. В свой первый приезд в Тэзе я никак не мог сориентироваться — где здесь старший, кто из них настоятель монастыря? Нет особых почестей, знаков отличия, «священных» кресел и высочайших трибун. Старший из братий садится за трапезу в середине длинного стола и ест то же, что и остальные, а за столом могут прислуживать уважаемые и авторитетные братья — подавать на стол, прибирать посуду. Трудиться — не стыдно. Скромность и простота — во всем. И — сам воздух пропитан добротой, любовью, милосердием.

Ну, все. Пропал монах. Поехал в Европу «продавать веру» и вот теперь сеет соблазны. Соглашусь только с тем, что я действительно пропал. В Бермудском треугольнике исчезали корабли. В Бургундском треугольнике — в святой земле Тэзе — люди остаются навсегда, потому что, раз побывав в этой обители, ты оставляешь там частицу своего сердца, живую часть себя самого и уже никогда не будешь прежним. Место, где нет чужих, где исчезают многолетние страхи и привычные тревоги, — разве можно его забыть? Не часто я бываю в Тэзе. Может быть, еще и потому, что я там уже навсегда, и с этим ничего не поделаешь. Да и надо ли?

Монашеское призвание: дар и крест [7]