На румбе 202

Витя проскользнул в штурманскую рубку. Тут нет тумана. Мягкий оранжевый свет льется из светильника на разложенную на штурманском столе карту западного побережья Камчатки.

Напряженность, царящая на мостике, чувствуется и здесь. Вахтенный штурман пристально наблюдает за искоркой, мелькающей на циферблате какого-то прибора. «Эхолот», — читает Витя надпись на приборе. Об эхолоте Витя знает из книг. Это прибор, определяющий глубину под килем судна. Это проще брашпиля — электромагнитные волны исходят от датчика и, отражаясь от морского дна, возвращаются в приемник. Время прохождения волн позволяет определять расстояние, то есть глубину.

Витя с интересом смотрит на циферблат. Острый огненный язычок перемещается от тридцати метров в меньшую сторону. Вот уже двадцать восемь, двадцать семь…

Вите невдомек, что уменьшение глубины опасно для судна. Вахтенный штурман отрывается от эхолота и тревожно всматривается в экран радиолокатора. Вите не видно, что он там разглядел, но штурман, быстро поставив на карте карандашную точку, вышел на мостик и стал что-то докладывать капитану.

Воспользовавшись уходом штурмана, Витя тоже заглянул в окошечко радиолокатора. В ровных светлых кругах четко вырисовывалась извилистая линия берега. Ощущение наползающего на судно берега было так велико, что Витя, отпрянув от экрана, тоже выскочил на мостик:

— Дядя Сергей?

— Что тебе?

— Берег!

— Знаю! Мили две осталось!

«Миля — это одна шестидесятая градуса меридиана. Две мили — это два, умноженное на 1,852 — равно 3,704 километра», — быстро в уме перемножил Витя. Он повторил эту цифру вслух. Но никто ею не заинтересовался. Его знания никому здесь не нужны. Все точно знают свои обязанности. Каждый находится на своем месте. И дядя Сергей, и вахтенный штурман, и рулевой, и даже Коля.

— Стоп машина! — раздалась команда капитана.

— Есть стоп машина! — вахтенный штурман резким рывком поставил вертикально рукоятки машинного телеграфа. И в то же мгновение внутри круглой коробки телеграфа звякнул ответный звонок. Красная стрела прыгнула на квадратик под надписью «стоп».

Машина остановилась. Это Витя почувствовал по прекратившемуся дрожанию палубы, по внезапно наступившей тишине.

— Отдать левый якорь! — вновь прозвучала команда капитана.

— Есть отдать левый якорь, — глухо донесся из тумана голос Колиного отца.

«Бом, бом, бом…» — послышались в тумане три удара в судовую рынду.

— Три смычки![1] — доложил капитану вахтенный матрос.

— Канат туго! — донеслось с полубака.

— Травить еще. Четыре в воду! — поднес к губам рупор капитан.

Судно дернулось. «Как Ветрогон на цепи», — отметил Витя; и снова грохот брашпиля сообщил, что команда «травить еще!» выполняется.

— Панеро![2] — доложил голос боцмана.

— Задержать, когда надрается! — откликнулся рупор капитана.

Вот и слова все русские, а о чем говорят моряки, для Вити — как китайская грамота. Коля — тот, наверно, не только понимает, но и сам «травит и выбирает». И Витя вдруг почувствовал себя лишним. Прямо как иностранный турист.

— Держать машину в десятиминутной готовности, — сказал дядя Сергей штурману. — Все время стоянки на рейде вахты остаются морские[3].

Опять Витя ничего не понимает. А какие еще бывают в море вахты, как не морские, и что такое «держать машины»? Как держать?

— Из-за тумана нам пришлось сбавить ход, — опять заговорил с помощником дядя Сергей. — И неизвестно, сколько еще придется простоять в ожидании выгрузки. Погода срывает нам выполнение плана. Придется помудрить, как ускорить разгрузку. Пригласите ко мне парторга и предсудкома, отдал он последнее распоряжение вахтенному матросу и спустился в свою каюту.

А Вити вроде и нет в рулевой рубке. И снова мимо него капитан дядя Сергей прошел как мимо пустого места. Ну, конечно, «мудрить», как ускорить разгрузку, Витя не сможет. Но неужели же на всем судне для него — отличника — не найдется подходящего дела?

— Эй, сумма квадратов, как дела? — услыхал он рядом голос Коли. — Теперь будем болтаться на рейде, пока туман не умотается. Пошли на камбуз. Пробу снимать. Харч сегодня кок наготовил мировой!

Отличнику, получающему по русскому языку с первых дней учебы одни пятерки, Колина речь показалась сейчас насыщенной великолепным русским языком. Наконец-то Витя все понимает, что говорится вокруг. А это удивительно здорово, что он не один на «Богатыре», что у него есть шеф, обучающий его «хорошей морской практике». Да и перспектива посещения камбуза тоже кое-чего стоит.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

На следующий день Витю разбудили вместе со всей командой. Раннее утро. А он уже стоит у второго трюма. В одной руке у него карандаш, в другой блокнот. Тумана как не бывало. Лучи несмелого утреннего солнца косо падают на мокрые еще палубы, блестят в капельках росы, висящих на стоячем такелаже. Около борта «Богатыря» ошвартован буксирный катер. Это он привел с берега пузатые деревянные кунгасы, в которые сейчас грузятся с «Богатыря» мешки с солью.