На рыдване по галактикам

— Будем надеяться, что нас просто разделили, — произносит Цилли. Глаза немного привыкают к полному мраку, и я вижу очертания девчонок в серебристых термаках. Ярка даже в темноте то и дело смахивает лезущие в лицо волосы.

— Обшмонали, гады санайские, — ворчит она, сердито хлопая ладошками по комбезу. — У меня в кармане фонарик был и пара шоколадок на черный день, а теперь пусто, как в вакууме. Вот же мародеры ползучие, Вражонковы братцы!

— От шоколадки я б сейчас не отказался, — вздыхаю я, пытаясь путем давления ладоней на виски изгнать из головы мерзкую тяжесть.

— Чем это они нас, интересно? И где мы вообще?

— Не на «Дерзающем» — факт, — откликается Цилли. — Послушай, как движки работают.

— Чет я ничего не слышу, — бурчу я, постукивая по импланту пальцем, чтобы прибавить звук в режиме прослушки окружающей среды. Однако судно точно движется, по вибрации корпуса чувствуется.

— То-то и оно, — назидательно произносит бортмех.

— Конкретно в меня саданули из станнера, — подает голос Соколова. — Ну, или из чего-то очень и очень похожего. Ими патрульные и разведчики пользуются, когда надо на приличный срок полностью вырубить противника, не убивая его. Видеть такие штуки приходилось, а вот на своей шкуре испытывать до недавнего времени — нет…

— … что даже удивительно, с твоим-то характером. — подхватываю я. — У нас на Земле похожие копы юзают. Весьма лайтовенько по сравнению с этим, доложу я вам. А вот от нудных занятий у психолога, где мне долго втирали, почему не стоит так плохо вести себя будущему эмиссару человечества в глубоком космосе, башка точно так же трещала.

— А этот мозгоклюв случайно не рассказывал, как быть эмиссару человечества, если он окажется взаперти в самом глубоком трюме зиркова мать ведает чьего корабля? — мрачно интересуется Цилли, аккуратно простукивая стены по периметру.

— Не-а. Это был абсолютно бесполезный бубнеж о морали, нравственности и ответственности, которые я, собственно, и попрать-то толком не успел. Однако альтернативой светил сеанс биоэлектронной коррекции мозга, так что, сама понимаешь… выхода у меня не было.

— Собственно, его и сейчас нет, — ворчит Соколова, тоже шаря по переборкам нашего узилища в поисках двери. — Пожалуй, я поспешила взять свой вопрос обратно. Было бы вовсе не лишним узнать, в чьи руки или псевдоподии нас угораздило угодить…

— Извини, но вряд ли ты теперь дождешься ответа. Потому что я задушу этого гада сразу, как только увижу… — зло обещаю я, прислушиваясь к возникшим в имплантах звукам, очень уж похожим на шаги. — Нет, на одну конечность наступлю, а за вторую дерну как следует.

— Если увижу, — поправляет Крошка, а Соколова ржет, что сеансы коррекции моего поведения, без сомнений, пропали втуне. От дружелюбия и примерного поведения вдалеке от цивилизации на деле толку мало — факт.

— Кто-то прется, девчонки, — предупреждаю я.

— Они нас настолько всерьез не воспринимают, что даже руки не связали, или их так много, что потеря в неравном бою пары-тройки товарищей ребят совсем не беспокоит? — рассуждает Ярка, нащупав наконец то, что сочла дверью. — Прикинемся мирными воробьиными гидрами или затаимся у выхода и сократим численность вражин в беспощадной и бескомпромиссной рукопашной?

Ответить мы не успеваем: как раз в этот момент вспыхивает яркий свет, на очередные пару минут лишив зрения, а когда способность видеть возвращается, в наши воздухозаборники уже упирается куча разнокалиберных стволов. Да и на рукопашную нет никаких сил.

— Хэнде хох, да? — мрачно уточняю я у одинаковых фигур в одинаковых комбезах и непрозрачных сферах, знаками велящих задрать коряпки вверх.

— Это на каковском? — интересуется любопытная Соколова, не подозревавшая во мне таких лингвистических познаний.

— Это на старонемецком…

— В плоском кино слыхал?

— Угу.

А нас уже подпихивают по коридору ультрасовременного корабля, должно, быть, в сторону допросной. Или шлюза. А может, и утилизатора крупного бытового мусора. Как знать? Вот, мы куда-то на лифте пилим. Точно к утилизатору. Если Рекичински раскололся, что страпельку прибрали к рукам адорианцы, нас только на переработку отправить и остается. В эти тылы галактики никто нас искать не ринется. Спишут «Дерзающий» как пропавший без вести и папочку с делом в архив свалят. Первые мы такие, что ли?

В очередной раз мысленно прощаюсь с нянюшкой, когда конвой вталкивает нас в помещение побольше карцера, но также напрочь лишенное иллюминаторов. Словно кто-то из нас непременно ломанулся бы через них спасаться! На подвижной мордахе Соколовой читается интенсивная работа мысли: она явно так и не определилась, стоит все же прикинуться безобидной воробьиной гидрой или не разбаловывать противника и сразу идти тяжелой поступью варганской дипломатии. Достойнейший сын этой планеты тоже здесь присутствует в компании со взъерошенным Басом и зирковым суперкарго, чтоб ему провалиться еще дальше адорианской секретной галактики! В отличие от нас, эта троица скована по рукам и ногам. Меня начинают терзать смутные сомнения…