На рыдване по галактикам

— Так отправь! — гаркает Вегус и велит нам с ускорением тащить свои кормовые части в трюм, к «Дерзающему». Запасы плазмюков на этом корабле бесконечнее вселенной — едва отбились, как они снова нас поджимать начали!

— Небось те, кого мы первыми прихлопнули, уже отвалялись и по второму кругу в бой прут, — злится Ярка, одной рукой отмахиваясь от мотыляющихся перед глазами волос, второй — отстреливаясь. А я уже взмок, как Ник при виде альфы: висящий на шее пяток запасных стволов — знатный довесок к неожиданной кардионагрузке. Абдували Петрович был бы сражен моей выносливостью. Ранее я ее не демонстрировал. Впрочем, ранее в этом и не было такой уж необходимости.

Логика у строителей неизвестного землянам лайнера все же похожа на нашу, и, отжав створки аварийного шлюза, мы по ступенькам из металлических прутьев спускаемся в трюм. Долго спускаемся, я снова тридцать три раза взмокнуть успеваю, невзирая на терморегуляцию. Так что когда ботинки наконец-то касаются пола, я со стоном облегчения принимаюсь разминать ноющие конечности. За это время аварийная система успела врубить свет, но трюм не входит в красную зону обязательного обеспечения, так что тут темнее, чем в обмороке. Благо, Шухеровы мутанты еще и слегка светятся во мраке приятным голубоватым светом, да и пару фонарей мы подобрать успели.

— Туда, — командует гений-агроном, уточнив у зубастых деточек направление, а я вызываю с помощью имплантов Бо. Услышать его ровный, спокойный голос чертовски здорово! «Дерзающий» практически не пострадал, значит, у нас есть все шансы унести отсюда гравиботинки.

Темная громада принайтованного к палубе корабля уже вырастает перед нами в брюхе лайнера, но тут Шухер вдруг внезапно замирает как вкопанный и произносит: «Ой». Не успевший притормозить Варг оттаптывает ему половину щупалок, и количество ойканий экстренно повышается.

— Ну?! — гаркает Вегус нетерпеливо.

— А там это… там еще один вы, капитан, — рассеянно хлопая глазами, прям как прежний док, сообщает лимбиец, простирая свой стек… в направлении вырастающего из темноты Варга! В ярком луче фонаря видно, что похож на натурального, как мои веснухи друг на дружку походили! И ледышками своими так же зыркает, и брови сводит, и желваками играет. И если бы только его одного! За ним следом появляются: рыжий Бас, хитромордый Рекичински, грудастая красотка Ибрагимбек, прямоволосая Соколова… а вот эта каланча курносая — это я, что ли?! Чет без поцелуев солнышка я совсем не такой очаровательный…

— Это еще что за шоу двойников?! — в кои-то веки нехило изумляется бортмех.

— Мимикрия? — припоминаю я умное словечко из зоологии, почесав внезапно раззудевшийся затылок. Боевой укроп растерянно замирает вместе с повелителем, не решаясь атаковать полный дубликат экипажа. Папочка ведь сказал «фу, свои».

— Джокордову матушку за кормовые пупырки! — восклицает Ярка номер один, ошалело вытаращившись на наступающее на нас воинство клонов. — Товарищ капитан, я не сильно нарушу субординацию, если прорежу внепланово разросшийся офицерский состав? — на всякий случай уточняет она, не очень уверенно беря на прицел поддельного пилота.

— Ты ведь не выстрелишь в меня? Это же я, твой друг, — непомерно пафосно произносит тот, шевеля рыжими бровями. — Пойдем со мной, девочка. Они не настоящие.

Ага, силой нас взять не вышло, на хитрость решили пойти? Так себе попытка.

— Не, ну эт точно подделка, — фыркаю я. — Тру-Ксенакис с таким пиететом только о рыдване вещать может. Другие суда и не настоящие, а наше вот — ясно солнышко Пяти Галактик.

— Наше судно — само совершенство, — охотно подхватывает самозванец.

— Я не самка, — вдруг очень кстати встревает мой дубликат. Фу, голос-то какой противный! У меня даже в записи не такой!

— Да что ты говоришь, — нехорошо тянет Цилли, подтягивая рукава термака. — Это недолго исправить.

Ее собственная копия разумно помалкивает. Демонстрирует поведение сдержанного на язык прототипа. Как и хитромордый, идеальный на адорианский взгляд, крысосвин. Нет, двух Рекичински сразу я просто не вынесу!

— Вы же не поступите так со мной, — жалостно хлопая ресничками, блеет псевдо-Соколова и сверлит нас с Варгом исполненным немого обожания взглядом. Да даже после Вражонкова зелья настолько кроткой и кретинически восторженной настоящая Ярка не была!

— Я — слабая, хрупкая женщина для уборки кают и… — договорить она не успевает, потому как оригинал аж розовыми пятнами идет, услыхав эту фразу, и тут уж без всяких колебаний засаживает заряд трофейного бластера точнехонько в протоплазменный рот.

— Ну, я тебе покажу сейчас слабую, хрупкую женщину для уборки! — рявкает кадет, и они с малость попорченным двойником, переплетясь в один ком ярости и торчащих дыбом волос, катятся по полу.

— Только не кусай ее! — памятуя о секретном Яркином приеме, предупреждаю я. Вдруг эта пакость таки ядовитая?