На самых дальних...

В гостинице нас никто не ждет. За исключением одноглазого кота, которого Димка тут же наградил прозвищем Бен-Гурион. Ужин, разумеется, нам тоже никто не приносит. Прелести холостяцкой жизни налицо. Как тут не позавидуешь Олегу Петрову! Тянем спички — бежать в магазин выпадает Вите Тарантовичу. По части жребия он у нас шестерка, из «рабства» не вылезает. Минут через двадцать он является основательно загруженный консервами — тушенка, рыба, компоты, даже ананас в собственном соку. В придачу каждому — по коробке конфет «Садко».

— Детишкам на молочишко, — шутит Димка.

— Да, детишкам, — серьезным тоном парирует наш кормилец. — А то приедешь на заставу с пустыми руками, а тебе какой-нибудь карапуз возьмет и скажет: «Дядя — бяка!» Так и начнешь свою карьеру с плохой характеристики.

Мы молча переглядываемся: крыть нечем, копнул глубоко. Он у нас такой, Витя Тарантович, предусмотрительный. Я бы лично ни за что не догадался.

Трапезничаем мы, как всегда, весело. Острим, подначиваем козла отпущения. Сегодня дежурным козлом у нас опять же Витя. Но на всем этом нашем веселье уже лежит печать разлуки, и я это очень остро чувствую. Остальные тоже чувствуют. Вижу по глазам, да и сам их отвожу в сторону при каждом удобном случае.

Валька берет в руки свою подружку-гитару и трогает струну. Она издает протяжный печальный звук, от которого вдруг першит в горле. Веселью нашему приходит конец. Сидим как в воду опущенные. Не могу смотреть на Вальку. Что-то творится с нашим менестрелем.

— Ну что мы как в церкви? — говорит Матросов наигранно бодрым тоном. — Хороним кого? А ну, Валя, рвани там про обезьян!

Есть в нашем репертуаре такая бестолковая песенка на все случаи жизни: «Там, где обезьяны кушают бананы, где на краю света племя «ням» живет…»

— Не надо, Вова, это серьезно, — тихо сказал Валька. — Ребята, поймите, это ведь так серьезно — наша разлука. Вот мы тут все вместе, и нам все нипочем… Я не представляю, как мы будем врозь. Не представляю…

— Ну мы же в одном отряде! — сказал Витенька Тарантович. — Это здорово! Мы будем видеться. Нас скоро вызовут на сборы…

— А годика через два отпустят в очередной отпуск, — вставил Димка. — Как поется в популярной песне: «…и до грядущего подать рукой».

— Братцы, спуститесь-ка на грешную землю, — призывает Стас. — Ничего особенного не происходит. Просто чудес на свете не бывает. Их нет, и точка. Для каждого в жизни наступает момент, когда надо начинать жить и мыслить самостоятельно. Считайте, что наше время пришло, и тогда все станет на свои места.

Стас, как всегда, прав. Самый серьезный и самый рассудительный человек среди нас. Оказывается, все так просто и понятно, стоит только спуститься с небес. Стас, ты мудр, как Минерва!

А все-таки обидно, что чудес на свете нет.

НАЧАЛО

— Вы на заставу Рогозного? Тогда мигом на пирс — там ваш начальник загружает продовольствие. Шхуна скоро отходит. Спешите, лейтенант! В другой раз такого комфорта не будет. — Замначштаба пожимает мне руку и загадочно улыбается. — Считайте, что вам крупно повезло. Ваша застава хотя и на этом острове, но для нас как обратная сторона Луны…

На скоростях я прощаюсь с ребятами, гордый оттого, что первым отбываю к месту службы, прыгаю на ходу в попутную машину и мчусь в Южный на пирс.

Вечер. Сыплет бус — противный такой, мелкий дождичек. Пирс теряется в сумеречной хляби, точно в тумане. Ни бухты, ни поселка рассмотреть невозможно. Море угадывается лишь по ударам волн в сваи пирса и равномерному вдоху-выдоху, сопровождающему каждый такой удар. Дождь просачивается во все поры плащ-накидки, обволакивает тело сыростью. Уже битый час я торчу здесь в ожидании погрузки. Но не видно ни обещанного замначштаба транспорта, ни самого груза, вообще ничего не видно. Только голый пирс да неизвестно что охраняющий часовой. Все попытки наладить с ним контакт ни к чему не привели: устав караульной службы часовой знает туго.

Стемнело. Со стороны поселка и рыбозавода пробивается слабый, разжиженный свет, где-то неподалеку играет музыка. Наверно, в местном клубе «крутят» танцы.

Одиноко и неуютно. Чувствую себя прескверно. Не при деле. Точно рекламный манекен с витрины столичного военторга, выставленный за ненадобностью под дождь. Нелепей картинки не придумаешь! Нет, совсем не так я представлял свое вступление в должность.

Сплюнув с досады, отхожу к краю скользкого дощатого настила, покореженного колесами и траками, и, отвернувшись от часового, закуриваю. В душе закипает обида.

Сколько проходит времени, не знаю. Вдруг за спиной слышу шаги, и чей-то простуженный голос спрашивает закурить. Оборачиваюсь — передо мной незнакомый офицер невысокого роста, но шире меня в плечах и плотнее. Из-за плохой видимости лица рассмотреть не удается.

— Ого! «Ароматные»! С материка! — уважительно говорит незнакомец, аппетитно затягиваясь сигаретой. — Погодка, а? Черт бы ее побрал! А еще субтропики… Ждем?

— Ждем, — отвечаю с неохотой.

— Кого? — не унимается незнакомец.