На сердце без тебя метель... (СИ)

Сказала и испугалась, когда Дмитриевский вдруг схватил повод ее лошади, заставляя ту остановиться.

— Отпустите! Немедля! — Лиза дернула на себя повод, желая вырвать его из пальцев Александра, чем заставила лошадь занервничать. Каурая беспокойно двинулась вперед, а потом резко на полшага назад, потащив за собой Лизу, и снова вперед — уже резче, вынуждая девушку выпустить повод от боли, ударившей в незащищенную перчаткой кожу.

Лиза не удержалась и упала на колени в снег, откуда и наблюдала, как ее лошадь удаляется прочь в сторону усадьбы. А потом быстро, насколько позволял длинный подол амазонки, вскочила на ноги, раздираемая невероятной по силе злостью.

— Avez toute votre t^ete?^[108] Что вы сделали?

— Только то, о чем вы просили, — невозмутимость Дмитриевского словно щепы разжигала все сильнее и сильнее огонь ее ярости, дрожь сотрясала ее тело. И Лиза в который раз поразилась силе эмоций, что горели в душе. Никогда ранее она не ощущала подобного. Невообразимо!

— Вы — ужасный человек! К вашему сведению, будь моя воля, я бы никогда не приняла вашего гостеприимства. И тому причиной ваша слава, которой вы отменно служили столько лет. Ранее я думала, что люди прибавляют к тому, что передают по слухам и толкам, но в вашем случае… Вы судите нынче по себе и только! Мне нет нужды ставить силки на Василия Андреевича. Я прекрасно осведомлена, что он живет исключительно вашими средствами. И коли б желала поймать того, кто мог бы разрешить наши с madam mere трудности, то ставила бы силки на иную персону. Это было бы гораздо разумнее, n’est ce pas? — попыталась Лиза повторить интонацию, с какой Александр произнес ранее те же самые французские слова.

Она стояла сейчас напротив него, сжав кулаки, не делая ни малейшей попытки скрыть свои чувства. И все больше распалялась при виде того, как он спокоен, как безмятежно гладит морду своего вороного. О боже, еще мгновение, и ее хватит удар, не иначе!

— Да только во мне нет иных чувств к вам, кроме отвращения и страха. Да-да, я вас боюсь, как и должно бояться девице! Вашей прежней славы, вашей бесчувственности, вашего равнодушия к чужому горю и беде. Вы жестокосердны. В вас нет ничего, что должно бы иметь истинному дворянину. Человек, лишенный благородства, презревший честь дворянскую, дворянский долг…

Она знала, что бьет по живому. Для любого человека их круга такое оскорбление было сродни смертельному удару. И знала, что такие раны едва ли быстро затягиваются. Но не могла не ударить, чтобы хоть как-то задеть этого мужчину, казалось, начисто лишенного человеческих чувств. Чтобы увидеть хотя бы отголосок боли на его лице.

Выпад со стороны Дмитриевского был столь молниеносным, что Лиза даже не успела вскрикнуть, как ее локти оказались захвачены в плен крепкими пальцами. А сама она, проехавшись по снегу каблуками сапожек, притянута так близко, что видела, как трепещут ноздри его носа, как ходят желваки под кожей. Лизе стало жутко. Потому что в темных глазах, устремленных прямо на нее, явно читалось желание свернуть ей шею, хотя голос Александра был спокоен и ровен.

— Вы правы, Лизавета Петровна, во всем правы. Только совсем негоже оскорблять человека, предоставившего вам кров. Не по православному обычаю отвечать на добро ядом, пусть и государеву преступнику…

— Отпустите меня! — она не желала слушать его. Ей вообще сейчас хотелось оказаться от него как можно дальше. А еще откуда-то из самых глубин поднималась, разрастаясь с каждым мгновением, истерика. Слишком насыщенными по эмоциям были последние минуты. Слишком сильны пережитый страх и разочарование.

Снова показать свою слабость перед ним… Нет же, нет! Бежать прочь от этого места и этого человека. Чтобы не видеть и не слышать его.

Лиза рванулась раз, потом другой, ненавидя Александра в тот момент всей душой за то, что никак не выходит высвободить рук. А он только смотрел на нее своими удивительными завораживающими глазами и почему-то приговаривал полушепотом, как когда-то успокаивал ее лошадь: «Тихо… тихо…» И этот полушепот только усилил Лизин гнев, придал сил рвануть так, что она выгнулась дугой в его руках.

В этот раз Александр не сумел удержать ее, потерял равновесие, и они с размаху упали в снег, взметнувшийся вокруг них фонтаном белых брызг. Вороной, который все это время держался поблизости, нервно заржал. Александр, упавший на Лизу, тут же плотнее прижался к ней всем телом, закрывая девушку от случайного удара копытом переступающего на месте коня. Обхватил ладонями ее голову, с которой при падении слетела шапка, а локоны рассыпались по снегу.

Вороной всего пару мгновений тревожно суетился на месте. Вскоре он отступил от лежащих на снегу людей, словно сообразив, что может невольно задеть их. Лиза, оглушенная ударом тела Александра, ошеломленная его близостью, даже не поняла, в какой момент конь отошел от них подальше. А потом и вовсе забыла о нем, когда едва заметно шевельнулись в ее волосах мужские пальцы, и темные глаза оказались, на удивление, совсем близко. Так близко, что кончики носов почти касались друг друга.