На сердце без тебя метель... (СИ)

— Дар принят, madam mere? — холоднее, чем хотела бы, спросила Лиза, чувствуя, как гаснет восторг. Даже касание мокрого носа щенка, которым тот ткнулся ей в ладонь, не воскресило его.

— Это не цветы и не корзина фруктов, что полагается при такой оказии, но разве наш Аид не слывет excentrique^[125]? — пожала плечами Софья Петровна. — Коли желаете принять, я неволить не стану. Тем паче, полагаю, это из его псарен… а собаки нынче в цене…

Лиза написала в ответ всего одну фразу, прекрасно зная, что та станет очередным уколом в сторону графа. И видит бог, ей действительно хотелось уколоть его.

— «Je vous remercie de votre bonte»^[126]. Доброту? — фыркнула Софья Петровна, понимая, как забавно звучит это слово по отношению к адресату записки. — И все? Я удивлена, ma ch`ere… вы делаете успехи. Froideur!^[127] Вот ваш козырь к числу тех, что подарила вам природа… Постарайтесь подолее удержать эту маску. Помните о танце. Шаг назад, шаг вперед.

Лиза помнила. Именно о танце она думала, когда Софья Петровна удалилась к ужину тем же вечером. О том самом странном танце, что видела во сне в ночь после новогоднего бала. Горящий взгляд, сопровождающий каждое движение. Сильные руки на ее теле, где преградой служило лишь тонкое полотно сорочки…

Обеспокоенно заворочался щенок, свернувшийся клубком возле нее на канапе. Весь минувший день он бегал по комнатам, высунув язык, а теперь, утомившись, беспробудно спал, даже не обращая внимания на пальцы Лизы, гладящие его шерстку. А Лиза смотрела на него и вспоминала, как улыбнулся Александр, когда она с восторгом приняла щенка в свои ладони в тот день на псарне. Каким светом озарились темные глаза, меняя его облик до неузнаваемости…

Нынче гладя одной рукой щенка, в другой Лиза сжимала медальон. Так сильно, что он впивался ей в кожу, причиняя боль. Отрезвляя ее от тех воспоминаний, что кружили голову. Заставляя вернуться сюда, в эту темную комнату, отрешиться от мыслей, связанных с этим человеком.

Громко треснуло в печи полено, разрывая на миг удивительную тишину, которой была наполнена темнота. И Лиза не услышала, как приоткрылась дверь в покои, и чья-то тень неслышно скользнула в комнаты. Зато услышал Бигар^[128], как назвала Лиза щенка. Он резко приподнял голову и повел ушами. В тот же миг девушка испуганно вскрикнула, когда пасть щенка обхватили чужие пальцы. Малыш попытался зарычать через стиснутые челюсти, но уступил силе, едва слышно испуганно заскулив.

— Прошу тебя, отдай его лакеям, — прошептал мужчина, второй ладонью проводя по спине Лизы, не менее испуганной, чем щенок. — Пусть его выведут во двор.

Она не посмела ослушаться, быстро подхватила Бигара на руки и вышла в соседнюю комнату, откуда кликнула лакея. Лизе казалось, что тот непременно удивится ее дрожащим рукам и тому, что она сидит в темноте, лишь при тусклом свете лампадки у образов. Но лакей даже не изменился в лице, принимая из ее рук щенка, только кивнул на просьбу вывести того во двор на прогулку.

Когда Лиза вернулась, мужчина стоял у окна, наблюдая за луной, что уже пошла на убыль, но давала достаточно света для того, чтобы видеть лицо собеседника. Девушка медленно приблизилась к нему.

— Как вижу, он выполнил то, что намеревался, — тихо произнес мужчина и, заметив недоумение на ее лице, добавил: — Этот выжленок. Alexandre хотел отдать его тебе еще несколько дней назад, после вашей прогулки. Весьма дорогой подарок. Ты его оставила? Разве забыла, что она не любила собак?

— Она, быть может, не любила, у меня же нет неприязни. И граф знает это, — ответила Лиза. — Еще в тот день я рассказала ему, что в имении до смерти отца была псарня, и я там частенько бывала.

— Не знал о том, — пробормотал мужчина, и Лизе вдруг захотелось заметить, что он вообще мало, что о ней знает. Но она промолчала, понимая, что дразнить или злить его сейчас не следует. Иначе он уйдет, и она не добьется того, что задумала еще днем, когда получила подарок от Дмитриевского.

— Знать, это и верно уловка, — задумчиво проговорил он, вдруг поднимая руку и касаясь ее волос, свободно падающих на плечи.

Лиза была не прибрана, в домашнем платье. И выглядела такой невинной и до боли родной. Оттого словно чья-то невидимая рука сжимала его сердце, как и всякий раз, когда он был так близко к ней.

— Ты в полном здравии, ma bien-aim'ee, как я вижу, — продолжил мужчина. — Я уж было встревожился, а после разгадал… Но тогда и он поймет.

— Мне нет до этого дела, — вдруг вспылила Лиза и схватила руку, ласкающую ее волосы.

— И напрасно, — заметил он. — Зачем ты послала ко мне записку? Зачем звала? Ловушку расставила, верно? Выжленок должен был выдать лаем, или мать твоя вернется ранее срока. Что задумала, душа моя? Что? Хотя… выжленок твой не сумел голоса подать, а madam mere отвлекут…