На сердце без тебя метель...

По окончании поста Москву буквально захлестнула волна раутов, балов, маскарадов и музыкальных спектаклей. Несмотря на недовольство Натали, Лиза выезжала редко, но даже в ее почти затворническую жизнь иногда врывались тени из прошлого.

Однажды в Благородном собрании они едва не столкнулись с Лизаветой Юрьевной. Лиза потом еще несколько дней трепетала при одном воспоминании об этой встрече. Графиня тогда смерила ее взглядом, полным такого разочарования, что душа Лизы снова забилась в судорогах, извиваясь под ударами совести. Натали продолжала радостно щебетать ей на ухо о недавно вышедшей в свет девице Гончаровой, о постановке по мотивам греческих мифов, что планируется в Собрании, о слухах про скорый визит в Москву царского двора. А Лиза только и видела перед собой короткий взгляд, которым окинула ее графиня, следуя к креслам у стены. Ее сиятельству в числе редких избранных дозволялось сидеть, и она пользовалась этим правом, наблюдая за обществом через стекло лорнета. И Лиза готова была поклясться, что лорнет Лизаветы Юрьевны в тот вечер не единожды обращался на них с Натали.

К своему стыду, Лиза заробела тогда подойти тогда к графине и осведомиться, не получала ли та вестей о Николеньке. Впрочем, вести из дома ее сиятельства до Хохловского переулка все же доходили. Старый дворецкий Ростислав, очень привязанный к Натали, а посему остро переживающий размолвку между дочерью и матерью, изредка сообщал о здравии Лизаветы Юрьевны. С недавних пор к этим весточкам присоединилась еще одна, к сожалению, из месяца в месяц неизменная: «Вестей о маленьком воспитаннике не получали-с». Короткая фраза всегда вызывала в Лизе целую бурю эмоций. Неужто Marionnettiste не прислушался к ней? Неужто она все-таки ошибалась в нем, как когда-то обманулась с Александром, невзирая на многочисленные предупреждения? Думать об этом было горько. Выходило, что кругом один обман. Знать, права оказалась Лизавета Юрьевна, предубеждавшая воспитанницу против мужского племени?

Но после Лиза смотрела на Григория, такого заботливого и предупредительного со своим семейством, или читала письма Никиты из Твери, проникнутые неподдельным участием, и убеждала себя в том, что не все мужчины черны душой.

А писал Никита часто, принимая деятельное участие в поисках Николеньки. Он раздобыл список всех московских частных пансионов с проживанием. Его человек проверил весь список, но, к сожалению, среди новых учеников походящего по описанию на Мельникова не нашлось. Поиски в пансионах без проживания также не имели успеха. Вначале Страстной недели^[323] Никита написал Лизе, что начнет наводить справки в Петербурге, если одно из его последних предположений не подтвердиться. В чем была суть предположения, он из суеверия утаил: «Affaire menée sans bruit, se fait avec plus de fruit»^[324], и Лиза решила не расспрашивать, надеясь на его правоту.

Прошло почти две недели, нынче была Светлая пятница, и Лиза со дня на день ждала письма от Никиты, полагая, что за минувшие две недели уж что-то да решено. Потому и торопилась, впервые за прошедшие месяцы, поскорее завершить работу в больнице. Она в последний раз проверила нащипанную за день корпию, скоро попрощалась с больничной сестрой и, получив ее благословение, поспешила выйти из душной больницы, надеясь, что платье не слишком пропахло камфарой.

Вдохнуть свежий воздух, наполненный сладкими ароматами весны, было истинным наслаждением. Лиза задержалась на крыльце, с улыбкой подставляя лицо солнечным лучам. А потом, когда все-таки сделала шаг со ступеней, так и застыла, заметив небольшую процессию, направляющуюся от покоев черниц к храму. И пусть их разделяло расстояние, Лиза сразу же поняла, кто именно идет во главе подле матушки Клавдии. Сердце забилось чаще, пришлось сжать ладони в кулаки, чтобы унять нервную дрожь. И прежде чем Лиза успела поразмыслить над последствиями, ноги сами понесли ее в сторону процессии.

Графиня Щербатская не сразу заметила приближение бывшей воспитанницы, в отличие от грустно улыбнувшейся матушки Клавдии. Только когда карлица Жужу Ивановна, выразительно мотнув головой в сторону девушки, дернула Лизавету Юрьевну за рукав, та перевела взгляд на Лизу. Понимая, что крепких рук лакеев, оставшихся за воротами монастыря, бояться не стоит, Лиза смело преградила графине путь и склонилась в глубоком реверансе.

— Смиренно приветствую ваше сиятельство, рада найти ваше сиятельство в добром здравии, — затараторила она скороговоркой, не смея поднять взгляд на бывшую благодетельницу. — Дозвольте сказать вашему сиятельству пару слов, что давно уже ношу в сердце своем.