На сердце без тебя метель...

Спустя несколько дней, пропутешествовав по Москве, письма Лизы и Натали к графине вернулись в Хохловский переулок нераспечатанными. Лизавета Юрьевна былые грехи прощать никому не собиралась. А чтобы у тех, кто пытался получить ее прощение, не возникло повторного порыва, спешным порядком отбыла в свое подмосковное имение, как сообщил Лизе дворецкий через посланного в дом Дуловых человека.

— На что я надеялась, право? — иронично восклицала Наталья, поджигая письмо от одной из свечей. — Она же не умеет прощать. Готова помочь, коли будет расположена к тому, но ежели что не по ней — не сжалится…

— Все в руках Божьих, — тихо вздохнула Лиза.

Это произошло в начале мая. Почта от Никиты, задержавшись в пути, пришла не на Светлой неделе, а спустя почти месяц. Лиза всегда вскрывала послания из Твери со странным трепетом. Все страшилась обнаружить в одном из них новости о женитьбе Александра на барышне Зубовой. Сама не понимала, почему такие мысли приходят в голову, вспоминая иронично-злое отношение графа к браку и вообще к чувствам. Но все же нет-нет, да замирало сердце, когда она быстро скользила взглядом по строкам.

Вскрывая это письмо, Лиза ощутила привычное волнение. Но Никита, как обычно, о Дмитриевском в письме молчал. Единственный раз, он упомянул его фамилию в конце зимы, и то речь шла о Василе. До Никиты, вестимо от Натали, дошли сведения, что младший Дмитриевский выхлопотал себе паспорт и отбыл сначала в Одессу, а после морем — в длительное путешествие за границу.

«Je pense que vous devez etre tres soulagee maintenant et Moscou^[325]», — писал Никита. Но спокойнее не становилось. Не только Василь мог служить напоминанием о ее прошлом. В любой момент она могла повстречать на одном из вечеров в Собрании ее сиятельство. Или столкнуться нос к носу с Головниным, как чуть не случилось на Фоминой неделе^[326] в букинистической лавке на Кузнецком мосту. После ее еще долго трясло в полумраке кареты, и снова вспомнился зарок вести жизнь в добровольном затворничестве, невзирая на все уговоры Натали.

Для себя Лиза уже все решила. Наверное, еще тогда, после неожиданной встречи с Борисом. Ей не хотелось более оставаться в Москве, не хотелось опасаться, что в любой момент ее спокойная жизнь может рухнуть, как карточный домик. Нужно вернуться в родную деревню! Загвоздка состояла лишь в том, что маленькое имение, будучи наследством Николеньки, по закону перешло под опекунство графини. Сама же Лиза могла заявить о своих правах только в конце августа, по достижении совершеннолетия^[327]. И более всего к тому моменту ей хотелось бы, наконец, воссоединиться с братом.

Очередные известия от Никиты заставили Лизу на какое-то время позабыть тревогу о том, прочитал ли Александр письмо. Впервые за долгие месяцы ей отчетливо привиделось, что она наконец-то ухватила нить, которая приведет ее к Николеньке.

За завтраком, запинаясь от волнения, Лиза поделилась задумкой Никиты с семейством Дуловых.

— А может статься, и не будет той литографии в альбоме, — возразил, выслушав ее, Григорий. Он откинулся на спинку стула и маленькими глотками пил обжигающе горячий травяной чай, спасавший его от приступов головной боли. — И тогда нить эта Ариаднова сызнова в никуда.

— Ах, Жорж с самого утра такой бука! — перебила Наталья, ласково гладя мужа по руке. — Не слушайте его, Lisette, это все от головной боли. Бедные его люди… нынче им знатно достанется на орехи за малейший промах.

— Вы правы, Григорий Александрович, говоря о нити Ариадны, — заметила Лиза, стараясь не пускать сомнения в душу. — Что есть надежда, как не нить, ведущая нас среди мрака отчаяния? Так и нить Ариадны вела чрез темноту коридоров, дабы вывести к свету.

— Пусть так, — согласился Григорий, примирительно вскинув ладони. — Только увольте от греков с их сказаниями! Меня изрядно помучил ими в отрочестве мой француз. Это Никита Александрович любитель обсудить гомеровские времена, не я. И все же… при его жалованье тратиться так на альманахи да сборники литографий…

— Cessez de geindre, moh cher^[328], — шутливо стукнула по столу ладонью Натали. — Вы становитесь несносны. Я решительно жалею, что позволила вам давеча провести всю ночь за картами у этого Прозорова. Да и тема ли за столом — про porte-monnaie?

— Верно, — раздраженно буркнул Григорий. — Сплетни про женитьбу Пушкина — вот славная тема. Да про то, к кому сватов пошлет — к Ушаковой аль к Гончаровой?

Над столом разрасталось облако взаимного недовольства, которое Лиза уже привычно постаралась погасить. Григорию следовало предложить еще чашку травяного чая с тонким ломтиком лимона, его супруге — подвинуть сладости, а затем увлечь ее разговором о предстоящем вечере у Вяземских. Натали хотела ехать туда непременно с Лизой. Пришлось согласиться, чтобы за столом воцарился мир.