На скосе века

Военная электричка

В мелькающей, тающей, нежной траве
Летит электричка дорогой к Москве.
Летит и проносит с собою в столицу
Военного времени разные лица:
Девиц, что куда-то спешат на веселье,
Бухгалтера с толстым потёртым портфелем,
К стеклу придавившего носик ребёнка
И тётку с картошкой в цветистой плетёнке.
Летит и проносит сквозь клёны и ёлки
Невзгоды и взгоды и разные толки
О всяких делах бытовых и военных,
О фронте, любви, о продуктах и ценах.
И пусть я поэт и романтик, — а всё же
Хочу этим ритмом проникнуться тоже,
Со всеми, кто едет, хочу раствориться
В размеренном ритме военной столицы.

1944

Новогодняя элегия

Я провожаю старый год
Незавершённый, как и тот,
Который прожит год тому
И еле видится в дыму.

Всё чаще я теперь готов
Забыть об опыте веков,
Готов, как все, смирив свой дух,
Войти в обычной жизни круг,
Который — пусть он мне смешон —
Вполне и прочно завершён.

Мне даже кажется порой,
Что жизнь обходит стороной
И что, конечно, не найти
Земную соль в моём пути.

Полёт незавершённых лет,
В котором просто смысла нет.

Но вспоминаю, что земна
В незавершённости весна,
И с нею все полутона
Во все земные времена.
И принимая этот год
Со всем, что он мне принесёт,
Я пью хорошее вино,
Что бродит — не завершено.

1946 или 1947

1937 год (Вступление в ненаписанную юношескую поэму)

Да, не забыт и до сих пор он
В проклятьях множества людей.
Метался ночью «чёрный ворон»,
Врагов хватая и друзей.
Шли обыски, и шли собранья.
Шли сотни вражеских клевет.
Им обеспечено заранее
Участье власти и привет.
За слово несогласья сразу
Кричат: «ШПИОН!», хватают: «СТОЙ!».
А кто бывает не согласен?
Тот, кто болеет, тот, кто свой.

А вот завмагам дела нету,
Каков дальнейшей жизни ход.
У них в карманах партбилеты
Как не единственный расход.
Я стал писать о молодёжи —
Да, о себе и о друзьях, —
Молчите! Знайте! Я надёжен!
Что? правды написать нельзя?
Не я ведь виноват в явленьях,
В которых виноваты вы.
Они начало отступленья
От Белостока до Москвы.

Россия-мать! Не в этом дело,
Кому ты мать, кому — не мать.
Ты как никто всегда умела
Своих поэтов донимать.
Не надо списка преступлений:
И Пушкина на дровнях гроб,
И вены взрезавший Есенин,
И Маяковский с пулей в лоб.

Пусть это даже очень глупо,
Пусть ничего не изменю,
Но я хочу смотреть без лупы
В глаза сегодняшнему дню.
Что ж, можешь ставить на колени.
Что ж, можешь голову снести.
Но честь и славу поколенья
Поэмой должен я спасти!

1942

Стихи о моей звезде