На службе Франции. Президент республики о Первой мировой войне. В 2 книгах. Книга 2

⁵⁷ «Мы должны будем. – сказал Скулудис, но, выслушав Гильмена, он добавил: – Я сказал, что мы должны будем. Я скажу: мы должны бы были.» В своей депеше греческому посланнику в Париже Романосу Скулудис писал, что он сказал Гильмену не «должны будем», а «должны бы были занять указанную позицию, и два раза я нарочно употребил условный оборот.». Несмотря на это объяснение, в Париже и Лондоне решили подготовить меры для уничтожения в случае надобности греческого флота, бомбардировки Пирея, Саламина и даже Афин, военного занятия Сирии и Корфу и т. д. В то же время в Берлине Ягов официально заявил греческому посланнику, что если Греция сама не охраняет свой нейтралитет разоружением антантовских войск, то войска Германии и ее союзников будут продолжать операции, не считаясь с нейтральной греческой территорией.

⁵⁸ Бюллетени негласной информации, по-видимому основанные на расшифровке иностранной телеграфной дипломатической корреспонденции.

⁵⁹ 10 ноября Алексеев телеграфировал Сазонову: «Ход военных действий итальянской армии на Изонцо не дает права рассчитывать на достижение существенных результатов. По состоянию погоды операции здесь скоро совсем прекратятся. Общие интересы союзников требуют, чтобы значительные силы итальянцев получили скорое и полезное применение на Балканах. Высадка от 50 до 70 тысяч, занятие Каваллы… упрочило бы положение союзников на Балканах. и могло бы привести к крупным стратегическим результатам при развитии удара на Софию – Ускюб» (Европейские державы и Греция. № 51. С. 28).

⁶⁰ Нота требовала от греческого правительства: 1) «восстановления доверия» между ним и союзниками; 2) официального заверения, что ни при каких обстоятельствах греческая армия не будет использована для попытки разоружить сербские или союзные войска и что благожелательный нейтралитет останется и впредь политикой Греции в отношении союзников; 3) предоставления союзникам в полное их распоряжение Салоников с портами и прилегающими железными и шоссейными дорогами.

⁶¹ По лондонскому соглашению 26 апреля 1915 г. держав Тройственного соглашения с Италией предусматривалось создание из «центральной части Албании» «небольшого автономного нейтрального государства», северную же и южную часть Албании предполагалось отдать соответственно Сербии и Греции. (Раздел азиатской Турции. Прилож. 2. С. 358).

⁶² В «Мемуарах» Бюлова имеется подтверждение того, что соглашение касалось частноправовых интересов граждан обеих стран.

⁶³ «После возвращения лорда Китченера, к концу ноября, из путешествия на Балканы антипатия британского генштаба ко всяким операциям на этом театре войны привела к заключению о желательности отзыва салоникской экспедиции. По слухам, Китченера убедил в этом хитрый и красноречивый греческий король Константин. Генштаб советовал, чтобы мы покинули Салоники и Дарданеллы и сосредоточили свои силы на защите Египта. Французское правительство имело достаточно инициативы, чтобы категорически возражать против этого предложения. Оно настаивало на том, что такого рода действия будут означать, окончательную потерю Балкан. Такая политика приведет к окончательному оставлению последних остатков армии. Сербии на произвол судьбы», а «для Румынии и Греции неизбежно присоединение к Германии». «К Германии присоединится еще. миллион солдат; под угрозой окажется южный фланг русской армии, и весь Балканский полуостров, в том числе и гавани Греции, станет базой для операций германских подводных лодок в Средиземном море».

В пятницу, 3 декабря 1915 г. французское правительство отправило царскому правительству резкую телеграмму, в которой обвиняло англичан в нерешительности, в невыполнении решений парижского совещания и в том, что «лорд Китченер, видимо, достиг соглашения с королем Константином, которое отнюдь не совпадало с намерениями Франции. Франция требовала, чтобы представители британского правительства встретились бы с французскими представителями на следующий день в Кале для обсуждения создавшегося положения» (Ллойд Джордж. Военные мемуары. Т. I–II. С. 356–357). Сам Ллойд Джордж, по его словам, не был приглашен премьером в Кале, потому что «мое серьезное сопротивление намерениям оставить Балканы было хорошо известно, и я даже не знал о телеграмме французского правительства до субботы утром, когда ваши представители уже отправились в Кале».