На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре

Савва Тимофеевич тоже с интересом смотрел на госпожу Глебову. Он оказался более прозорливым, чем племянница, и уже догадался, что Николай испытывает огромнейшую симпатию к жене его знакомого. И что госпожа Глебова знает о его симпатии и, по всей видимости, догадывается об этом и Алексей.

— Увидите Алексея Максимовича, засвидетельствуйте ему и мое почтение, — подал голос Николай, бросив безрадостный взгляд на Лизу.

— Непременно, — отозвался Глебов вместо жены. Она сердито поджала губы и отвернулась.

Алексей же, высокомерно смотря на Шмита, отвернувшегося к камину, продолжил:

— По всей видимости, вы увлечены. — он сделал паузу (Шмит на мгновение замер, затем продолжил помешивать угли в камине), — .тем же, чем и моя супруга?

Лиза недовольно поерзала на диване. Морозов хмыкнул и тут же предпочел сгладить возникшую неловкость.

— О, Николая интересует все, чем живет прогрессивная Россия, — с усмешкой произнес он. — Мой внучатый племянник зачитывается произведениями Чернышевского, Белинского…

— Я читаю произведения и других авторов, — буркнул недовольно Николай, ковыряясь кочергой в камине.

Катя оживилась:

— Лиза, мой брат с чувством читает наизусть стихи. Коля, пожалуйста, прочти!

Морозов хохотнул:

— Да, племянник, прочти нам что-нибудь этакое, а?

Николай напрягся. Лиза молчала, выпрямившись, как струна, а Алексей, вальяжно откинувшись на спинку дивана, смотрел на Шмита и его выдавали лишь опасно поблескивающие глаза.

— Извольте, — неожиданно решился Николай. Повернулся к присутствующим. Его взгляд остановился на Лизе. — Письмо Онегина к Татьяне.

На мгновение наступила напряженная тишина, но ее нарушил приятный голос чтеца:

Предвижу все:
Вас оскорбит печальной тайны объясненье…
Какое горькое презренье ваш гордый взгляд изобразит!
Чего хочу?
С какою целью открою душу вам свою?..
Какому злобному веселью, быть может, повод подаю!..
Я думал: вольность и покой замена счастью.
Боже мой! Как я ошибся, как наказан!
Нет, поминутно видеть вас, повсюду следовать за вами,
Улыбку уст, Движенье глаз ловить влюбленными глазами…
Внимать вам долго, понимать
Душой все ваше совершенство.
Пред вами в муках замирать, бледнеть и гаснуть.
Вот блаженство!..
Я знаю: срок уж мой измерен;
Но чтоб продлилась жизнь моя, я утром должен быть уверен,
Что с вами днем увижусь я!.
Боюсь: в мольбе моей смиренной
Увидит ваш суровый взор затеи хитрости презренной —
И слышу гневный ваш укор.
Когда б вы знали,
Как ужасно — томиться жаждою любви,
Пылать —
И разумом всечасно смирять волнение в крови.
А между тем притворным хладом вооружать и речь и взор,
Вести спокойный разговор,
Глядеть на вас веселым взглядом!..
Но так и быть:
Я сам себе противиться не в силах боле,
Все решено:
Я в вашей воле!..
И предаюсь моей судьбе.

В комнате наступила тишина. Все молчали. Плотно сжав губы, молчала и Катя, вдруг все осознав. Тем более жуткими показались сухие хлопки аплодисментов Глебова.

— Браво. Чтец вы действительно превосходный. Но безобразно выкинули слова и переврали текст, — сказал он. Посмотрел на жену. — Не правда ли, дорогая? «Пушкин» ведь ЛЮБИМЫЙ ваш поэт?!

Лиза промолчала.

— Я несколько дней не видел жену, — произнес Алексей, вставая. — Позвольте нам откланяться.

Лиза кинула возмущенный взгляд на мужа. Опять он решает все за нее!

— Но как же. — попыталась остановить их Катя, но дядя ей помешал.

— Конечно же, Алексей Петрович. Я вас прекрасно понимаю. Не смеем вас с супругой задерживать, — сказал он.

Коля Шмит, бледный как мел, отвернувшись, молчал. Лиза, проигнорировав протянутую Алексеем руку, встала, попрощалась, и вышла. Глебов откланялся и вышел следом.

Спустя некоторое время они уже ехали к гостинице, где остановился Алексей. Оба молчали. Лиза, хотя и ощущала исходящую от мужа тихую ярость и угрозу, упрямо не желала сдаваться и показать слабость. Держаться ей помогали гнев и обида. Хотя откровенное признание Шмита выбило ее из колеи: оно было неожиданным и высказанным в очень щекотливой ситуации.