На стальном ветру

- Какое-то время я не спала, но всегда хотела сделать для всех нас все, что в моих силах. - Она взглянула на Ноя, уверенная, что ее время, должно быть, истекло, но он кивком велел ей продолжать. - Я знаю, тебе трудно понять мой выбор и поступки, но знай, что я всегда любила тебя. Всегда. И я не перестану любить тебя после того, как сяду на другой корабль. Я не хочу уходить, но иногда нам приходится делать то, чего мы бы предпочли не делать, и это как раз один из таких случаев.

- Мы можем пойти с тобой, - внезапно сказала Ндеге. - Я, Мпоси - отец. Вы ведь можете освободить для нас место, не так ли?

Ной подошел с того места, где он ждал, и положил руку на плечо Ндеге, одновременно встретив полный отчаяния взгляд Чику. - Пора. Мне жаль, но они почти здесь, и тебе нужно убраться с "Занзибара" до их прибытия. - Затем он притянул Мпоси и Ндеге поближе, дочь с одной стороны, сына с другой, и сказал: - Поцелуйте свою мать на прощание. Будьте храбрыми и скажите ей, что вы понимаете, что она должна уйти, что вы очень сильно ее любите и что вы не можете дождаться, когда она вернется домой.

- Почему? - спросил Мпоси, как будто все это было каким-то трюком.

- Потому что, если ты этого не сделаешь, ты будешь сожалеть об этом каждое мгновение своей жизни в течение следующих восьми лет.

И они сделали, как он сказал, по-своему, а потом Ной поцеловал ее и пожелал удачи и мужества встретиться лицом к лицу с тем, что ждет их впереди. К тому времени Мпоси и Ндеге уже плакали - замешательство и отрицание сменились, возможно, временно, предварительным признанием того, что они ничего не могли сделать, чтобы переубедить свою мать. Сейчас они выглядели скорее расстроенными, чем сердитыми на мир за то, что он навязал им эту ситуацию.

Чику обнаружила, что ее собственный гнев также не имел индивидуальной направленности: она не могла никого винить в этом, даже давно умершую Юнис и все еще живущую Линь Вэй за то, что они вызвали к жизни. Они не знали, каковы будут последствия. Никто не мог знать. Она даже не могла ненавидеть Арахну за то, что она такая, какая есть, - это было бы так же бесполезно, как ненавидеть змею за то, что она змея, или погоду за то, что она капризна.

- Прощай, - прошептал Ной, когда момент расставания наконец настал. - И возвращайся.

- Я сделаю все, что в моих силах.

В тот момент, когда она оказалась в шаттле, двери закрылись, стыковочные зажимы разжались, и шаттл переместился в яркую центральную шахту "Занзибара", спинномозговую пустоту, в которой когда-то находилась основная часть частично разобранного центрального привода. Чику бесшумно подобралась к одному из разгонных кресел и пристегнулась. Остальные пассажиры вели себя тихо, и у нее не нашлось для них слов.

Шаттлу было разрешено запустить двигатель еще на территории "Занзибара". За окнами окружающая шахта проносилась мимо со все возрастающей скоростью. К тому времени, когда они вышли в открытое пространство, они двигались быстро, но в неверном направлении относительно "Ледокола". Шаттл перевернулся и начал крутой разворот, вжимая Чику еще глубже в ее кресло, чем во время запуска. Несколько мгновений она наблюдала за головокружительным вращением звезд, а затем "Занзибар" снова появился в поле зрения, по-прежнему огромный, но теперь уменьшенный диаметром дуги поворота, которую только что завершил шаттл. И все же они ускорялись.

Шаттл летел сам по себе - ни Чику, ни кто-либо из ее добровольцев не были пилотами, и шаттл мог управляться сам по себе более компетентно, чем его нынешний экипаж из людей. Она вызвала трехмерную карту окружающего пространства, сосредоточенную на движущемся фокусе шаттла. Сейчас они скользили мимо "Занзибара", примерно в тридцати километрах от корпуса. Шаттл все еще ускорялся относительно "Ледокола", и Чику почувствовала облегчение, когда расстояние между двумя судами начало уменьшаться, а не увеличиваться. Она выдохнула, о чем и не подозревала, что задерживала дыхание - "Ледокол" все еще был в пределах досягаемости.

Затем внешняя граница проекционного объема была проколота векторами кораблей инспекционной группы. Они приближались очень быстро, выполняя торможение настолько, насколько это было возможно. Из восемнадцати машин первой волны двенадцать оставались на курсе на "Занзибар", в то время как шесть отошли в сторону, чтобы попытаться встретиться с "Ледоколом". Из этих шести два теперь только что скорректировали курс, двигаясь слаженной парой в попытке приблизиться к шаттлу.

Чего они надеются достичь, - подумала Чику, - кроме запугивания? Они двигались слишком быстро, чтобы причалить или зацепиться за борт, если таково было их намерение.

- Это Ной. Ты меня слышишь?

- Продолжай, - ответила она.

- Нам выдвинули общий ультиматум - отозвать все наши корабли или столкнуться с санкционированной силой, что бы это ни значило. Они хотят, чтобы ты притормозила, показала, что отказываешься от погони - полагаю, ты не собираешься внезапно менять свое мнение?