На сто восьмой странице (СИ)

- Пока никто из нас никаких показаний не дает. – Чучмек оперся ладонями о каменный подоконник, свесил патлатую голову и теперь рассматривал собственные босые ноги. – Или тогда ведите протокол.

- Ничего не выходит, капитан. – …он поднял голову и уставился ему в глаза так, что капитан даже дрогнул немного, стул под ним громыхнул.»

Рей потерла глаза, автоматически исправила слово «чучмек» как неполиткорректное и задумалась. Во что превратилась ее жизнь, если даже в совершенно постороннем тексте обычного «дамского детектива» она ухитряется видеть проклятущего Бена Фарера? Впрочем, литература других жанров тоже не подкачала. Когда в очередном редактируемом тексте Рей наткнулась на персонаж, «похожий на лесного разбойника, которому за какие-то неведомые грехи досталась роль трехнутого хипстера в спектакле самодеятельного разбойничьего театра», стало ясно – Бен теперь мерещится ей буквально везде…

После того ночного разговора к вопросу о загадочной статуэтке они так и не возвращались. Подозрительный преследователь тоже больше не показывался, и Рей несколько успокоилась на этот счет, однако тут подоспела новая беда – киношники. Из неизвестных Рей соображений Бен взялся еще и за сценарную работу, подписавшись при этом на какой-то долгоиграющий сериал: то ли «Порядок закона», то ли «Законный порядок», как-то так, Рей не очень вникала в эти нюансы. Теперь и без того не слишком упорядоченный трудовой график Фарера превратился в постоянный аврал: с одной стороны, неуклонно надвигался плановый срок сдачи очередного романа Авроры («Блин, я скоро буду писать эту туфту, не приходя в сознание», - жаловался Бен. «Ну и не приходи, чего ты там не видел», - со вздохом отвечала Рей). С другой стороны, творческие разногласия с Хаксом по поводу постановки пьесы Бена «Да гори оно синим пламенем» достигли апогея: почти на каждой репетиции драматург и режиссер вдохновенно орали друг на друга, труппа же при этом совершенно распустилась и играла как бог на душу положит. У киношников же и вовсе было поточное производство, сценарии к сериям Бену часто приходилось сочинять практически на ходу, и Рей неплохо приноровилась записывать под диктовку, благо текста там было все-таки не так много.

А через неделю Бен и вовсе внезапно уехал, не попрощавшись, оставив лишь маловразумительное сообщение на автоответчике: «Свалил по тому нашему делу, ты знаешь. Не ходи одна. Вообще никуда не ходи».

- Если рассудок и жизнь дороги вам, держитесь подальше от торфяных болот, - констатировала Рей и исключительно из чувства противоречия отправилась прямиком в издательство. В конце концов, ей давно надо было заглянуть в отдел маркетинга, обсудить, что делать с последним романом Дункельхайт. Его переиздают удвоенным тиражом, а в перспективе действительно грядет экранизация, и тогда рекламную концепцию придется серьезно корректировать… Да и работу с другими авторами никто не отменял.

С такими привычными и успокоительными мыслями Рей добралась до издательства, где и попала прямиком в чересчур дружелюбные объятия Финна:

- Привет, давно тебя не видел. Ну, как там наша грозная Аврора? Действительно старая дева?

- Аврора как Аврора, ничего особенного… - пробормотала Рей, лихорадочно прикидывая, как бы ей поаккуратнее свернуть с этой скользкой темы.

- Слушай, ты молодец, долго продержалась. Предыдущая редакторша Дункельхайт сбежала от нее через неделю, что ли. Сказала, что такого издевательства над психикой и здравым смыслом не выдержит. Так это она с ней еще толком не общалась…

- А … то есть у Дункельхайт уже был личный редактор?

- Ну конечно. Это ж топовый автор, ей по статусу положено. Да и не работает она напрямую, ты ж сама видишь, только через доверенных людей.

- Да, действительно…

Непонятно почему, но информация о том, что у Бена уже была какая-то помощница, не выходит у Рей из головы весь день. И думать об этом почему-то неприятно… Домой она отправляется в совершенно несвойственном ей настроении («у меня плохое предчувствие» - всплывает в памяти полузабытая цитата неизвестно откуда).

Впрочем, уже на следующий день от дурного настроения не остается и следа. Какие могут быть плохие предчувствия в такое прекрасное солнечное утро… Направляясь на пробежку в парк, Рей приходит к выводу, что совершенно себя запустила. Нельзя, нельзя так увлекаться работой («или работодателем?» - ехидно шепчет внутренний голос). Нет, серьезно, она сто лет не была в кино, например. И вообще, последнее, что она смотрела, был, смешно сказать, какой-то древний сериал под названием «Cinderella 80». Вернее, сперва она застукала за просмотром этого сериала Бена. Тот вначале страшно смутился, но быстро напустил на себя независимый вид и начал рассуждать о том, что он же, мол, все-таки в каком-то смысле популярная романистка, и должен («ну, тогда уж должна!») быть в курсе всяческих трендов… (- Бен, историю про Золушку ну никак нельзя назвать актуальным трендом, этому сюжету сто лет в обед!