На стремнине века. Записки секретаря обкома

В августе 1937 года, когда я закончил аспирантский курс и сдал кандидатский минимум, меня вызвали в отдел руководящих партийных органов ЦК ВКП(б). Беседовал со мной заведующий отделом М. А. Бурмистенко. Как я понял, он знал обо мне все, что надо, и решение уже согласовано, но полагается обговорить согласие. Наконец он объявил:

— Мы берем вас в аппарат ЦК. Включаем в группу товарища Браварского.

Работа в отделе руководящих партийных органов требовала предельного напряжения ума и четкой оперативности. В секторе внеотдельских промышленных кадров я готовил предложения по подбору и расстановке кадров на предприятиях промышленности, транспорта и связи. Помню, Серго Орджоникидзе, совершая поездку по Донбассу, вечером позвонил в Москву:

— Послушай, дорогой, — сказал он торопливо, — надо срочно утвердить директоров шахт. Запиши, пожалуйста... — И он назвал более десятка фамилий.

Когда Серго спешил, его трудно было понять, многие слова растворялись в грузинском акценте.

— Пожалуйста, сделай так, чтобы телеграмму об утверждении директоров шахт я смог получить завтра!..

Он назвал только фамилии, номера шахт и наименование шахтоуправлений. Ни имен, ни возраста, ни образования. Вот и думай, как к утру подготовить предложение по этим кандидатам, а затем дать телеграмму Серго к назначенному сроку. В аппарате ЦК был установлен такой порядок, что предложение члена Политбюро должно быть подготовлено в течение 20 минут и передано на рассмотрение. Я остался в ЦК на всю ночь. Несколько раз звонил в парткомы шахт, в райкомы и горкомы партии и только к утру подготовил предложения. Прошло не 20 минут, а более 15 часов. Передал предложение Браварскому. Тот послал меня к руководителю отдела с объяснением, почему опоздал:

— Вот чудак парень, — усмехаясь, сказал Бурмистенко, когда я объяснил суть сложностей. — Надо было просто передать в секретариат и сказать, что Серго просит утвердить срочно.

Знакомясь с кадрами Московского электротехнического института, я обнаружил, что на посту секретаря парткома этого института работает П. К. Пономаренко. Кажется, знакомый по Кореневскому району товарищ, вместе работали. Пригласил его в ЦК для знакомства. И не ошибся. Это был Пантелей Пономаренко с Кубани. Теперь научный работник института и секретарь парткома. Вспомнили дела и дни кубанских комсомольцев, работу среди казачьей молодежи. Не отпуская Пантелея из ЦК, я решил «показать» его руководству: М. А. Бурмистенко заинтересовался им и представил секретарю ЦК Андрею Андреевичу Андрееву рекомендацию использовать П. К. Пономаренко на работе в аппарате ЦК.

Предложение было принято.

В подборе кадров в аппарат ЦК, в республиканские, краевые и областные органы был сделан крен в сторону молодых кадров, имеющих образование и хотя бы небольшой опыт работы на местах.

Как-то я встретил Пономаренко в приемной А. А. Андреева. Ожидая приема, мы разговорились.

— Видимо, неожиданный вызов связан с горячим делом, — сказал Пономаренко.

У Андрея Андреевича находились работники Наркомзема и ЦК. Мы сидели в ожидании. Наконец совещание кончилось, и Андрей Андреевич пригласил Пономаренко. Прошло минут тридцать, и Пантелей вышел из кабинета задумчивый и строгий. Он тихо сказал мне:

— Еду в ЦК Белоруссии. — И ушел, не задерживаясь.

Пришла моя очередь.

— Как здоровье, как работается в аппарате ЦК, не трудно ли? — спросил Андрей Андреевич, улыбаясь.

Он умел располагать к себе собеседников быстро и непринужденно. На сей раз его улыбчивость расположила меня к шутейному ответу:

— С работой свыкся, даже тяжелые грузы привыкаю таскать.

— Как, где, когда? — заинтересовался Андрей Андреевич. — Кафтановым решил стать?

И мне стало ясно, что он знает, как мы перетаскивали огромный несгораемый шкаф с четвертого этажа на второй. Был поздний вечер, и грузчиков не оказалось. Взялись четверо за это дело. Кантовать смогли, а вот спустить с четвертого этажа на второй не рискнули. Подошел Сергей Кафтанов (позже он стал министром высшего и среднего специального образования СССР), человек богатырского телосложения.

— Посторонись, мыши, — сказал он и подставил свою спину. — Взваливайте и немного придерживайте.

Вчетвером мы взвалили шкаф на спину пригнувшегося Кафтанова. И он зашагал вниз по лестнице. Я было забежал сбоку, чтобы поддерживать шкаф.

— У-хо-ди! — выдохнул он, — а то раздавлю, как муху!..

Я отскочил, кажется, от одного этого выдоха.

Потом, когда шкаф поставили на место, Кафтанов посмотрел на меня сверху вниз и пробасил:

— Раз в ЦК работаешь, привыкать надобно и к тяжелым грузам.

— Этот богатырь и шутить умеет, — выслушав меня, заключил Андрей Андреевич.

— Такую силу надо иметь от рождения, — оправдывался я.

— Правильно, от матери. Ну, а теперь перейдем к делу. Скажите, вы какую имеете военную подготовку?

— В механическом институте мне присвоено звание борт-механика. Изучал факультативно авиамеханику. Немного летал на бомбардировщике ТБ-3.