На стремнине века. Записки секретаря обкома

Специальная комиссия во главе с А. А. Ждановым и Н. А. Вознесенским, проверявшая состояние Вооруженных Сил, отмечала, что материальная часть авиации «в своем развитии отстает по скоростям, мощностям моторов, вооружению и прочности самолетов от авиации передовых армий других стран». Такое же положение наблюдалось и в бронетанковой технике.

В результате принятых ЦК партии и правительством крутых мер по наращиванию производственных мощностей, например, в танкостроении, в 1939 — 1940 годах были созданы танки высокого класса — КВ и Т-34. По своим боевым качествам они превосходили лучшие танки армий западных стран. Уже со второй половины 1940 года военная промышленность значительно увеличила выпуск самолетов новых конструкций.

Логика событий подсказывала довольно суровые выводы относительно неизбежности войны.

Да, увеличение производства военной продукции в нашей стране началось с некоторым опозданием. И в этом нет вины Центрального Комитета партии, Советского правительства, И. В. Сталина: «ситцевая» в недавнем прошлом Россия, преодолев тяжелые последствия гражданской войны, лишь в первой пятилетке приступила к индустриализации страны, без чего немыслимо производство танков, самолетов, артиллерии и других видов вооружения.

Мне довелось видеть и слышать Сталина при обсуждении военных вопросов, при определении задач предприятиям военно-стратегического назначения. В этих случаях он был строг, непреклонен, отягощен неизвестными мне в ту пору заботами и не стеснялся в резких оценках деятельности крупных военачальников, если они допускали медлительность в решении тех или иных вопросов, связанных с повышением боеспособности Армии и Флота. Ему трудно было смириться с отставанием строительства военных заводов и с медленным освоением нового оружия. Казалось, чутье требований времени у него было настолько обостренным, что каждое его слово о международной обстановке пронизывало наше сознание жгучей непримиримостью к своим просчетам в повседневной работе.

Однако я все четче и четче понимал, что у времени одно измерение и оно неудержимо приближает нас к скорым осложнениям, и отодвинуть их дальше агрессоры не дадут. Не исключено, что сражаться с ними придется не только в пограничной полосе. Мои догадки в этом плане подтвердил неожиданный наплыв «туристов» в Сталинград именно в тот период, когда в городе и области стали формироваться воинские части, когда началась подготовка к строительству железных дорог военного значения. Мы и раньше чувствовали чрезмерное любопытство иностранцев, но теперь они стали еще нахальнее и почти открыто интересовались тем, что им не положено было знать. Прибывали группами и в одиночку, на автомашинах, поездами и на пароходах. Что их тянуло и каким путем попадали они сюда из стран оси Рим — Берлин — Токио, мы тоже знали. Один путь — из Ирана через Каспий на Астрахань и далее пароходом до Сталинграда; другой — по туристскому маршруту по Волге; третий — это просто путешествие по дорогам через Воронеж на Сталинград.

Какие же задачи имели «туристы»? Прежде всего их привлекал объем оборонительных сооружений в городе и области, сведения об оборонной промышленности и о транспорте, о дислокации воинских частей. Эти данные они стремились получить либо путем личных наблюдений, либо через резидентов. Вот только один пример из деятельности немецко-фашистской разведки в нашей области.

По специальному каналу нам сообщили, что из Москвы выехал на юг «турист», имеющий отношение к военному атташе Германского посольства. Машина «вездеход», с мощным двигателем, за рулем сам. Наши товарищи встретили его на границе с Воронежской областью и попытались «познакомиться», но он на огромной скорости умчался в сторону Деминской МТС, потом повернул на Сталинград. Догнать его на «козлике» не представлялось возможным. Товарищи позвонили в город и рассказали об этом.

У нас были только две быстроходные машины — это «бьюик» обкома партии и «ситроен» в НКВД. Эти машины засекли «туриста» и сопровождали его до Сталинграда, где все было подготовлено для его встречи.

В центральной гостинице места для него «не оказалось», гостиница «Интурист» переполнена. Дом колхозника принял его на общих основаниях в комнату с колхозниками. «Турист» согласился. Оставив чемодан и машину, он сел в трамвай и отправился к Тракторному и «Баррикадам»...

Вечером он возвратился в Дом колхозника и стал упорно упрашивать срочно достать ему проездной билет на пароход до Астрахани. Товаро-пассажирский пароход стоял у пристани, будто ждал. Погрузив машину, он отправился в дальнейший путь.

На следующий день мне позвонил из Астрахани секретарь окружкома Владимир Голышев и сообщил, что турист-иностранец просит помочь ему выехать в Москву, доказывая, что он работник иностранного посольства.

— Что же вы решили? — спросил я.

— Подозрительный тип, — ответил Голышев, — но что поделаешь, надо отправлять, иностранец же он...

— Астраханцы — народ гостеприимный. Надеюсь, не будет жаловаться на вас?