На стремнине века. Записки секретаря обкома

...7 мая я выехал на автомашине в Астрахань на испытание нового пенообразователя для тушения пожаров. Дело в том, что там к тому времени создалась в высшей степени напряженная обстановка. Все земляные склады, не говоря уже о емкостях на нефтебазах, переполнены, а бакинцы непрерывно подвозят все больше различных нефтепродуктов. Суда «Рейдтанкера» и «Волготанкера» перегружены. Но больше всего беспокоят земляные склады, где сотни тысяч тонн сырой нефти. Они под открытым небом. И кажется, что вся Астрахань окружена этими складами, похожими на озера и водоемы. Вызывая у всех тревогу, непрерывно рыщет над Астраханью немецко-фашистская авиаразведка. И тревожиться есть чему: трассирующая пуля, не говоря уже о зажигательной бомбе, может повлечь за собой непоправимое. На охрану нефтепродуктов подняли все службы пожарников. Испытание пенообразователя прошло успешно: огромное пламя было загашено за полторы минуты. Повторная проверка также дала хорошие результаты. Но про себя я думал другое: все это для успокоения и только полумера. Главное, надо немедленно разгрузить земляные склады, убрать этот очаг возможного бедствия. Вывозить горючее нужно срочно, но флота явно недостаточно. Начальник «Волготанкера» Н. С. Ромащенко, боевой волгарь, делает все для привлечения дополнительного транспорта.

8 мая из Сталинграда позвонил секретарь обкома партии В. Т. Прохватилов. Он передал указание ЦК о том, чтобы я срочно возвратился в обком.

— Возвращаться следует самолетом, — подчеркнул Прохватилов. — Для этой цели в Астрахань послали два учебно-тренировочных истребителя.

Вскоре два летчика из Сталинградского авиационного училища доложили, что готовы к обратному рейсу.

— Вооружение с самолетов снято. Так приказал начальник училища на случай выхода с пассажирами на большую высоту.

Это был мой первый в жизни полет на истребителе, да еще на учебном, с двойным управлением. Получив парашют и инструктаж по управлению самолетом «на всякий случай», я уселся в кресло задней кабины, и мы почти на бреющем полете пошли вдоль правого берега Волги.

В студенческие годы я проходил практику полетов на бомбардировщике ТБ-3 в качестве бортмеханика. Тогда, под руководством опытного педагога-наставника, полет на бомбардировщике казался мне развлечением. А теперь летчик дал в мои руки рули истробителя и сказал:

— Помогайте мне, только не зажимайте рычаги...

На полпути к Сталинграду, у Владимировки, кружил «Юнкерс-88». Мы набрали высоту и ушли левее, в Калмыцкие степи. Над Красноармейском заметили разрывы зенитных снарядов. С Бекетовских высот зенитчики вели огонь. Летчик доложил:

— Иду на предельную высоту, посадку сделаем на аэродроме авиаучилища. — И через минуту он свирепо закричал в шлемофон: — Отпустите же мне рули! (Подъем самолета на высоту побудил меня инстинктивно прижать рули, не давая летчику свободы действия.)

На подходе к аэродрому встретились с группой фашистских бомбардировщиков. Они бомбили аэродром, их прикрывали истребители «Мессершмитт-109». Мы уклонились в сторону Тумака. Другого выхода не было.

Отбомбившись, «юнкерсы» ушли на запад, и мы плюхнулись на аэродром, где горели учебные истребители и несколько гражданских самолетов.

Я доложил в ЦК о своем возвращении из Астрахани. Мне дали понять, что надо ждать новых, более серьезных осложнений. Это вызвано тем, что майское наступление наших войск под Харьковом не имеет успеха. Стратегическая инициатива вновь переходит к противнику. Следует ждать мощный удар на Сталинград. Теперь все надо поставить на оборону города и области.

Городской Комитет обороны обязал директоров заводов полностью укомплектовать личный состав объектных противохимических и медико-санитарных команд, обеспечив соответствующим оснащением в первую очередь противохимические подразделения; особое внимание обращено на соблюдение требований светомаскировки предприятий города. Дано задание по увеличению выпуска взрывчатки с целью увеличения производства противотанковых мин до 100 тысяч штук в месяц.

30 мая военный отдел обкома партии доложил, что служба ПВО города и области за 30 дней мая зарегистрировала 297 самолето-вылетов противника; из них 57 — в дневное время и 240 — в ночное. Авиация сбросила на акваторию Волги 212 магнитноикустических мин, на промышленные объекты — 270 фугасных бомб разного калибра. Противник подвергал бомбардировке главным образом железнодорожные станции западного направления и суда на Волге.

4 июня городской Комитет обороны заслушал доклады начальника управления строительства № 10 М. Л. Бондаренко и секретаря обкома партии И. В. Сидорова о ходе строительства второй очереди железной дороги Сталинград — Владимировка. Установили жесткие сроки: пробные рейсы грузовых эшелонов провести не позднее 20 июня.

Во время обсуждения этих вопросов позвонил директор завода

«Баррикады» Л. Р. Гонор. Он сообщил, что «запороли» самую ответственную деталь новой артустановки. Сообщение потрясло меня. Нет, это невозможно!

— Что же вы думаете предпринять?