Дни и ночи провожу на предприятиях города, командных пунктах на Царице и в Комсомольском садике. Домой заглянуть некогда. Семья в Заволжье. Остался один сторож нашей квартиры дед Ефим Иванович: не захотел покидать Сталинград. Сегодня мне сообщили, что в дом на Краснопитерской, 26, где я жил, угодили бомбы. А как же Ефим Иванович? Холодею от этой мысли и отправляюсь на Краснопитерскую. От дома осталась груда развалин. Несгораемый шкаф выбросило на улицу. Завалено и наше так называемое «убежище». Подойдя туда, услышал слабый стон. Когда разобрали завал, увидел Ефима Ивановича, засыпанного щебнем и известковой пылью. С трудом поставили его на ноги. Я хотел пристроить его к связистам городской автоматической телефонной станции, состав которой готовился эвакуироваться за Волгу, но дед наотрез отказался. Сначала мне подумалось, что он потерял контроль над своими действиями, однако после беседы убедился — старик в здравом уме и готов оказать посильную помощь в обороне города.
Ночью инженеры и техники АТС вывезли все оборудование станции. Сохранившуюся под землей кабельную сеть мы используем для связи между КП городского Комитета обороны с районами города, крупными заводами и командными пунктами фронта и армии. Коммутатор КП обслуживают отважные связистки. Не могу не рассказать о Майе Меньшиковой. В начале 1942 года с группой детей Ленинграда она была эвакуирована в Сталинград и приехала, как говорят, из огня да в полымя. Заботы о ней взяла на себя начальник междугородной телефонной станции А. Д. Ильина. С началом боев Майю вместе с другими подростками отправили за Волгу. Но уже на другой день к изумлению всех она вернулась в горящий город. Вторая попытка отправить ее за Волгу также потерпела неудачу — Майя опять возвратилась, потребовала работу и заявила, что никуда не поедет, пока в городе есть хоть один советский человек. Девушку направили на коммутатор КП городского Комитета обороны. И надо сказать, Майя с полуслова понимала, с кем и как надо обеспечивать переговоры, в первую очередь с учетом обстановки в том или ином районе города.
В эти дни меня особо волновало положение дел в районе поселка Рынок. Гитлеровцы пытаются закрепиться там и взять под прицел судоходную часть Волги. Мириться с таким положением нельзя, это равносильно тому, что враг схватил за горло, и теперь задыхайся, город, истекай кровью, умирай без притока и оттока грузов по главной водной магистрали России. Но вот утром 27 августа моряки Волжской военной флотилии под командованием П. М. Телевного совместно с отрядом тракторозаводцев отбросили гитлеровцев от берега. Наши подразделения снова овладели поселками Рынок и Спартановка. В этот же час мне стало известно, что в ночь на 27 августа большие волжские суда «Память Парижской коммуны», «Михаил Калинин» и «Иосиф Сталин» взяли курс на Саратов. Под прикрытием тумана и дымовой завесы речники рассчитывали незаметно пройти фашистский заслон у поселка Акатовка. Однако немцы обнаружили суда и открыли по ним минометный и пулеметный огонь. Теплоход «Память Парижской коммуны» (капитан Л. Д. Галашин), несмотря на пожар на судне и полученные пробоины, добрался до ближайшей базы. Прорвался также и пароход «Михаил Калинин» (капитан Н. М. Богатов). И только теплоход «Иосиф Сталин», получив множество пробоин, охваченный огнем, вынужден был выброситься на отмель в 100 метрах от противника. Капитан корабля И. С. Рачков погиб на боевом посту. Оставшиеся в живых члены команды и пассажиры окопались на берегу, прикрываясь корпусом корабля. На помощь экипажу «Иосифа Сталина» был послан баркас «Наблюдатель» со спецгруппой работников НКВД под руководством Петракова и Грошева. Удалось спасти 182 человека, которых переправили в районный центр Ленинск.
В северной части Сталинграда все крупнейшие заводы союзного значения находятся под непрерывной бомбежкой и артиллерийским обстрелом. Бороться с пожарами стало невозможно, особенно там, где заложено «мыло» (так называли взрывчатку на заминированных участках). Всем ясно, что «мыло» надо убрать, и, чем быстрее, тем лучше. Я решил позвонить по этому вопросу в Ставку Верховного Главнокомандования. На проводе оказался В. М. Молотов.
— О каком «мыле» вы спрашиваете, не понимаю? — переспросил он.
Я разъяснил.
— Да... Это вопрос не простой. Посоветуюсь с товарищем Сталиным.
Переговорив по другому телефону, В. М. Молотов немедленно передал мне:
— Товарищ Сталин считает, что в этом вопросе вам надо действовать в зависимости от обстановки на месте. Раз город мы не собираемся сдавать, бессмысленно оставлять «мыло» в цехах...