На стремнине века. Записки секретаря обкома

Под руководством Коммунистической партии мы победим!»

Поздним вечером, после передачи обращения по местному радио, я вместе со своим помощником Г. И. Бодровым и заведующим военным отделом С. И. Суетенко занимаюсь проверкой исполнения решений обкома и городского Комитета обороны за текущую декаду.

Вот передо мной перечень вопросов, которые рассматривались.

11 июля.

О состоянии и мерах укрепления частей народного ополчения. Об окончании строительства бронепоездов.

О мостах и подъездах к Волге.

12 июля.

О строительстве оборонительного рубежа Сталинградского обвода.

13 июля.

О форсировании строительства железнодорожной ветки Иловля — Камышин.

Об изготовлении металлических колпаков, дзотов, ежей для оборонительных линий.

О производстве колючей проволоки.

14 июля.

О полном переводе формирований МПВО на казарменное положение.

О снаряжении 50-миллиметровых мин для вооружения партизанских отрядов области.

15 июля.

О ходе дел на городском оборонительном рубеже.

О выполнении решения городского Комитета обороны от 14 июля 1942 года о строительстве бронепоездов.

О мероприятиях бесперебойного электроснабжения при налетах авиации.

16 июля.

О наливе «КС».

17 июля.

О маскировке нефтебазы.

18 июля.

О снабжении хлебозаводов топливом.

Об охране железнодорожных мостов.

19 июля.

О создании дополнительных паромных переправ.

Разумеется, проверка исполнения принятых решений еще не означает завершения работ по этим вопросам, однако в сложившейся обстановке я обязан спокойно и твердо внушить ответственным за эти мероприятия лицам, что решения остаются в силе, что обком, несмотря на такое тревожное обращение, действует так же, как и раньше, лишь увеличив нагрузку на отдельных работников, повысив их ответственность. Начальники, руководители участков — коммунисты и беспартийные — должны внушать подчиненным такую же ответственность за порученное дело.

2

Коммунисты и беспартийные, не жалея сил, форсировали строительство оборонительных сооружений на подступах к городу и улицах. Однако неприступность обороны мне виделась главным образом в моральной стойкости людей, в готовности вооруженных сил гражданской обороны и воинов Красной Армии сражаться до победы. Перенос центра тяжести партийной работы во всех звеньях на укрепление моральной крепости людей предъявил каждому коммунисту суровый счет: умей владеть собой в любой обстановке, неси рабочим и воинам ленинскую веру в правое дело, наполняй слово энергией своей души и убежденностью: враг будет остановлен и разгромлен.

Главная крепость государства — человек.

...Все чаще и чаще вижу моряков Черноморского флота. Это участники борьбы за Севастополь, борьбы тяжелой и неравной, длившейся 250 суток. Пал Севастополь, но не пали духом его защитники. Те, кому удалось вырваться из огненного котла и переправиться сюда, в Сталинград, отказываются от отдыха, требуют зачислить их в стрелковые части, в морскую пехоту и немедленно отправить на передний край.

— Нас теперь на испуг не возьмешь, — говорят они. — Здесь фрицам будет тошно!..

Поговоришь с ними, посмотришь на них — и на душе легче. Вот они — крепости, обстрелянные и обожженные огнем, люди неукротимой ненависти к врагу. «Кто тебя покорит, советский человек?» — спрашиваю я себя. И отвечаю: «Этого никогда не случится!» «Почему я так убежден? Кто подсказывает мне такую уверенность?» И память возвращает в юность, на Тамань, в город моего боевого крещения, в город двух тюрем, двух казарм и трех церквей — в Темрюк.

Помню, в часы обстрела осажденного города — это было в начале августа 1918 года, тогда мне исполнилось 13 лет, — со всех сторон раздавались возгласы:

— В укрытие!.. В блиндажи!..

Был блиндаж и в нашем дворе, построенный отцом для материя с детьми. Но мать была верна себе и оставалась возле печки. При этом рассуждала так:

— В канаву не побегу, это домашняя могила. В печь же я могу спрятать голову от пуль, а снаряд крышу не пробьет и меня не возьмет...

Отец реагировал проще. При налете самолетов он брал винтовку, быстро расхаживал но двору, приговаривая:

— Врешь, немчура, не уйдешь!..

Возле Красных казарм выдавали оружие. Им распоряжался бывший фронтовик, муж моей старшей сестры Ефим Зыбцев. Он выдал моему брату Михаилу винтовку-«японку» и патроны.

— А тебе, Алешка, что здесь надо? — спросил Ефим. — Хочешь пушку получить? Рановато еще, домой иди.

— Так я же хочу получить на двоих: отцу и себе.

— Не хитри, отец уже получил.

К вечеру, как обычно, над городом появились два немецких самолета. Весь город открыл по ним винтовочную стрельбу. Особо старался отец, но самолеты не падали, а кружились над головой и сбрасывали то листовки, то какие-то мелкие бомбы-хлопушки. По самолетам принялись палить из орудий, вкопанных на улице отрядом Рогачева. Один шрапнельный снаряд разорвался под хвостом самолета, другой — впереди. И вот радость — самолет кубарем полетел в море!..