На судьбу я не в обиде...

В журналистике русского зарубежья одним из наиболее известных изданий, несомненно, была газета «Последние новости», выходившая в Париже с 27 апреля 1920 г. до середины 1940 г. Первым ее редактором был присяжный поверенный М.А. Гольдштейн. С 1 марта 1921 г. редакцию возглавил лидер кадетов П.Н. Милюков. Редактировавшаяся Милюковым почти 20 лет газета по праву была центральным органом кадетской партии и, в отличие от правокадетского «Руля», значительно отличалась от него более объективной оценкой происходивших в Советской России событий, о чем редакция открыто заявила в открывавшей первый номер статье «Наша задача»: «Хотели бы самим своим названием сказать, что они будут стремиться отражать не столько свои мнения по поводу события, а сами события, не тенденциозное освещение фактов, а факты. Слова все сказаны, мнения все высказаны, но, увы, никто никого ни в чем не убедил, не научил и не заставил забыть… Задача наша иная, более скромная, в необходимость ее мы верим непоколебимо. Эта задача – излагать факты как они есть, т. е. говорить правду – и не ту, которая той или иной партии в преломлении политической веры кажется правдой, а ту, которая есть правда. Вот почему, вопреки установившемуся в последнее время трафарету, мы не считаем нужным озаглавливать нашу газету, как “беспартийную” или “демократическую”. За этими словами столько раз обнаруживалась и очень узенькая партийность и очень широкая антидемократичность, что мы предпочитаем опираться не на аншлаг, который часто ни к чему не обязывает, а на ежедневную работу, которая будет вся на виду, как под стеклянным колпаком». Избрав своим девизом служение объективной правде, какой бы она ни была, редакция особенно настаивает на недопустимости в прессе лжи, неискренности, погубивших царскую Россию и не дающих ей подняться при большевиках. Поэтому правда, по мнению редакции, «должна стать национальным кумиром и извращение ее должно считаться осквернением святыни».

Выдвинув столь благородную задачу, во имя новой России, в которой не должно быть места «ни угнетению, ни насилию», призывая делать журналистику «чистыми руками», редакция на первых порах всячески стремилась к тому, чтобы газета выглядела сугубо информационным органом. Об этом свидетельствуют даже рубрики первых номеров: «Телеграммы», «По Советской России», «В Париже», «На Западе», «Среди эмигрантов» и т. д. Стремясь показаться объективной в оценке событий, газета прибегала даже к осмеянию всевозможных небылиц, распространявшихся в европейской, в том числе русской эмигрантской печати, о событиях в Советской России. 10 июля 1920 г. в «Последних новостях» за подписью Лоло[52] появилось стихотворение «Вранье», гласившее:

Боже мой, как люди врут —
Врут и здесь, и там, и тут,
Врут повсюду, в целом свете,
Врут в парламенте, в газете,
В министерском кабинете…
Врут изящно и вульгарно,
Вдохновенно и бездарно
Для других и для себя,
Ненавидя и любя.

Однако, как и следовало ожидать, все стремления редакции не вникать в политику, успехом не увенчались. 27 апреля 1923 г. в статье «Трехлетие “Последних новостей” было сказано: «Само название нашей газеты показывает, что, когда три года назад она была основана, ее цель была по преимуществу информационная. Однако, политическое значение переживаемого нами времени так велико, что газета… не могла остаться в стороне от борьбы направлений, и вынуждена была неизменно следовать курсу верному своему компасу – “борьбы против насильников, овладевших Россией”.

Страницы газеты украшали рассказы и очерки И.А. Бунина, отдельные главы из трилогии А.Н. Толстого «Хождение по мукам». Регулярно публиковались фельетоны Н. Тэффи. «Ностальгия» – так назывался один из них, правдиво передававший настроение всех находившихся в вынужденной эмиграции, в разлуке с родной страной. «Пыль Москвы на ленте смятой шляпы, я как символ свято берегу» – эти строки, взятые в качестве эпиграфа к фельетону из стихотворения Лоло, как нельзя лучше отражали его содержание. «Я видела признаки этой болезни и вижу их все чаще и чаще, – с грустью пишет Η. Тэффи. – Приезжают наши беженцы изможденные, почерневшие от голода и страха, отъедаются, успокаиваются и вдруг гаснут. Тускнеют глаза, опускаются вялые руки и вянет душа, душа, обращенная на восток. Ни во что не верим, ничего не ждем, ничего не хотим. Умерли… Думаем только о том, что теперь там, интересуемся только тем, что приходит оттуда»[53].

^{Надежда Александровна Тэффи}