На суше и на море - 1961

Она побледнела, но трудно было решить, оттого ли, что неожиданно увидела Колыванова, или просто от усталости. Правильное лицо ее с несколько мелкими чертами, на котором выделялись только яркие, немного припухлые губы да глаза, было по-прежнему красиво, как будто для нее и не существовало тех горьких и болезненных перемен, которые так отразились на Колыванове. И он с неожиданной ненавистью подумал о том, как легко восприняла она все, что случилось. Даже эта встреча мало трогает ее, хотя появление здесь Колыванова было для нее такой же неожиданностью, как и для всех остальных, кроме начальника строительства.

Барышев, должно быть, считавший, что окончательно избавился не только от соперника, но и от яростного противника своего плана, повернул к нему на мгновение гордое, красивое лицо и опять отвернулся. Колыванов не мог не признать, что они очень подходящая пара — его бывшая жена и главный инженер строительства. Но от этого ему не стало легче. Появились даже какие-то мстительные мысли о том, как он высечет сегодня этого хлыща, как ударит по самому больному месту, по авторитету инженера. И хотя Колыванов тут же начал думать о правоте и справедливости своего дела, он не мог унять злорадного чувства, которое испытывал, думая о своей будущей речи.

Обсуждение трассы второго участка должно было начаться не раньше, чем через час. Можно еще раз пересмотреть свои аргументы и доказательства, чтобы они стали убийственнее для Барышева, можно подумать и о том, как будет отвечать Барышев, что скажет его заместитель — инженер Баженова, Екатерина Андреевна Баженова, бывшая жена инженера Колыванова. А она, конечно, немедленно ринется в бой, хотя это будет смешно для всех, кто знает историю их отношений…

И Колыванов стал разглядывать присутствующих на совещании, думая о том, в какое смешное положение поставит себя Екатерина, защищая нового мужа…

Да, Барышев всегда торопился. Он принадлежал к острозубым молодым людям с хорошим аппетитом и отличным желудком. Этот человек не стеснялся в средствах. Если требовалось, он прибегал к протекции отца, занимавшего высокий пост в министерстве. Но он и сам был смел и умен.

Он понимал, что бывает такое напряжение, когда любой человек способен на подвиг. Не беда, что сам он не был способен на подвиг, — он приказывал и другие эти подвиги совершали.

Была и еще одна «доктрина», которую исповедовал Барышев. Барышев «списывал» все убытки за счет «важности», «ударных темпов», «величия» того строительства, на котором в данный момент работал.

Так возникла легенда о «несгибаемой воле» молодого инженера, о его «оперативности». И верно, стройки под руководством Барышева шли быстро, без запинок. Только опытный инженер мог заметить порой, что удачи Барышева часто не соответствуют произведенным затратам. Но громкие рапорты создавали ему нужный авторитет, и Барышев снова появлялся уже на другой стройке, и опять ему сопутствовала слава самого смелого, удачливого, решительного инженера.

Пять лет назад женившись на Екатерине Баженовой, Колыванов расстался с удачливым своим начальником и, казалось, навсегда. Он был близок к исполнению своей мечты: изысканию Северо-Уральской железной дороги. На Ниме вовсю работали алмазные прииски, началась настоящая разведка меднорудных месторождений, открытых еще во время войны, готовились новые площадки для деревообделочных и бумажных комбинатов. На Чувале наконец-то появились исследователи и проектировщики: там возникала металлургическая промышленность. Колыванов поехал с женой на исследование новой трассы.

Можно было исподволь провести все изыскания, найти наивыгоднейшее направление трассы.

Через год изыскательский отряд Колыванова был переброшен в Казахстан, в подчинение Барышеву. Колыванов долго не мог понять, чему он обязан таким приказом, пока сам Барышев не проговорился, что протестовал против разведок на Северном Урале.

Однако настоящую причину переброски в Казахстан Колыванов выяснил куда позже!

Началось с того, что Катю оставили в Главном управлении и даже повысили в звании. Сам Колыванов получил назначение на отдаленный участок и появлялся в Главном управлении раз в месяц.

Сначала он только удивлялся, когда узнавал, что его заявки на рабочую силу или механизмы урезаны. Потом в приказах замелькала его фамилия. Все чужие грехи — плохое снабжение, отсутствие техники, даже неверная планировка строящейся линии — почему-то приписывались ему. Привыкший многое прощать, Колыванов не очень расстраивался из-за этих приказов. Но когда жена как-то назвала его неудачником, он насторожился.

Обычно трудно определить, как и почему складывается такое мнение. Сначала человека называют неудачником в шутку, потом с соболезнованием, а после, глядишь, уже никто не верит в него. Колыванов невольно задумался, кому нужно порочить его репутацию?

Они уже закончили прокладку первой линии путей. Многие получили награды. Только Колыванов оказался почему-то обойденным. Впрочем, он не очень огорчился. Важно было, что все лучшие работники его участка награды получили.