На суше и на море - 1961

Встречаться с Тулумбасовым ему не приходилось. Еще неизвестно, как его примет начальник. Очень может быть, что даст тут же от ворот поворот. Известно, что каждый начальник любит начинать строительство со своим штабом: люди знакомы и известно, кто на что способен и как кто строит. Колыванов вошел к начальнику с некоторым волнением.

Тулумбасов, наголо обритый, сутулый, широкоплечий, будто навечно согнувшийся над столом, где были разложены карты, схемы, сводки, встретил Колыванова холодно. Фамилию он вроде бы и не расслышал, взгляд сразу отвел. Перелистал поданные документы, прочитал автобиографию и тогда поднял на Колыванова глаза. Они оказались серыми, острыми. Тулумбасов встал, и оказалось, что он очень высок. Плечи распрямились, на губах появилась улыбка. Загудел басом:

— Позвольте, позвольте, какой Колыванов? Тот?

Борис Петрович изумленно глядел на начальника, не понимая, что это за определение «Тот?». «Тот», которого гнать надо? Который на ноги наступает?

А Тулумбасов все глядел неотрывно, теперь лицо его было серьезным, хмурым.

— Отвечайте же, тот или не тот? — уже строго спросил начальник.

— Смотря по тому, какой «тот», — не выдержав, усмехнулся Колыванов.

— Ну, уральский? Который трассу разрабатывал?

— Тогда тот, — не пряча усмешки, ответил Борис Петрович.

— Но как же так? Я же только сегодня распорядился разыскать вас! Вы тут в министерстве и сидите?

— Нет. Приехал с Южного направления. Вызова не получал.

— Я так и думал. Никак вам нельзя в министерстве сидеть. Ну, очень рад! — Тут начальник, протянув руку, сжал пальцы Колыванова так, что они склеились, и сказал уже другим тоном: — Садитесь, будем разговаривать! Я все ваши докладные читал. Теперь рассказывайте!

— Что рассказывать? — спросил Колыванов, все никак не попадая в тон и темп разговора.

— Все, что вы думаете о новой дороге.

Так начался пристрастный допрос Колыванова, начисто изменивший его судьбу.

В кабинет заглядывали сотрудники, но Тулумбасов свирепо косил глазами, махал рукой, и люди немедленно исчезали. Разговор этот окончился только вечером. Тут Тулумбасов вспомнил, что не обедал, но собеседника не отпустил, увез с собой в гостиницу.

На следующий день Тулумбасов отправил Бориса Петровича на Урал. Должность была определена сразу: начальником второго участка, туда, где потруднее.

Главный инженер строительства узнал об этом уже после того, как Колыванов приземлился в Красногорске. И вот сегодня они встретились…

Охваченный смутными воспоминаниями. Колыванов и не расслышал, как Тулумбасов сказал:

— Слово для внеочередного заявления имеет товарищ Колыванов…

Сосед тронул Колыванова за плечо.

Колыванов сразу почувствовал какое-то недовольство среди слушателей. Может быть, уже устали, может, Барышев успел предупредить подчиненных, какой вздорный и беспокойный человек вошел в коллектив. Только ровное внимание Тулумбасова успокаивало. Бритая его голова, казалось, посверкивала в лучах лампы, лицо оставалось напряженно серьезным, точно он заранее знал, что Колыванов сообщит нечто важное. Недаром же он так быстро согласился на вылет Колыванова сюда, на совещание.

7

Он вдруг почувствовал огромное облегчение: его враждебное настроение к Барышеву, к Екатерине куда-то исчезло, словно медленно отодвинулось вдаль.

Произошло это в тот самый миг, как он встал, чтобы начать свою речь. В сущности это было правильно. Ведь он должен говорить о таких делах, которые значили куда больше, чем тоска, любовь, ревность.

Такие внезапные прозрения Колыванов испытывал и раньше. Все личное, горькое, неприятное вдруг как-то забывалось, становилось далеким, он не мог думать ни о чем другом, кроме того, что могло помочь делу.

Это не означало, что позже он не испытывал сожаления о том, что не бил противника его же оружием, если противник бывал подл или груб. Но, даже и сожалея, он все равно понимал, что отравленное оружие применять не будет. Это только в злых мыслях хорошо — видеть поверженного и растоптанного врага и наполнить в честь победы чашу, сделанную из его черепа. На самом же деле, подойдя к источнику, лучше взять воду в пригоршни.

— Я должен высказать несколько соображений о предложенном варианте трассы второго участка, — начал он ровным, немного глуховатым голосом, который, однако же, был слышен отчетливо.

— Изыскатели, проводившие эту работу в очень сжатые сроки, проложили трассу вдоль берега реки. В результате она удлинилась больше, чем на сто километров. Выбрав свой вариант заранее, изыскатели, так сказать, подпали под его власть и не произвели никаких разведок по прямой. Проведенная ими аэрофотосъемка не может служить доказательством правильного выбора трассы, так как речь идет о таких районах Урала, которые вообще исследованы мало. А между тем показания аэрофотосъемки о том, что на прямой лежат Колчимские болота и горный хребет Нима, послужили главной причиной выбора надречного варианта трассы…