На суше и на море - 1966

Смотрю на часы: 25 минут пятого.

Почти совсем рассвело. Лебеди кормятся. За ними дальше, чуть в стороне, еще и еще. Да здесь настоящее лебединое царство! С плеса подплыла серая утка. Заметила скрадок, остановилась и, видимо, заподозрив опасность, повернула на обратный курс. Лебеди все кормятся. В поле зрения уже шестнадцать белоснежных, величественных птиц. Среди них, как челядь возле княжеских особ, суетятся лысухи.

Перед самой лодкой с криками мелькают в воздухе черные крачки. Вот одна из них затрепетала над тростником, склюнула с травинки какое-то насекомое и умчалась догонять товарок.

4 часа 50 минут. Розовеют облака. Берега еще закрыты туманом. Параллельно лодке, как под парусами, приподняв крылья, плывет лебедь. Потом, хлопая крыльями, разбегается по воде, тяжело поднимается в воздух и летит к камышам. За ним пролетают другие. Мелькают крачки, летят стаи уток. На озере оживление и вдруг, как по команде, затишье. Только крачки стремительно, как ласточки, летают вблизи скрадка над самой водой или, трепеща крыльями, висят в воздухе над камышами. Справа слышу чей-то голос. Двое рыболовов-спиннингистов плывут в лодке. Это они напугали птиц. Приходится выбраться из скрадка и попросить их перейти на другое место.

Озеро снова накрыло туманом. Свежий ветер гоняет его по плесам. Багровое солнце медленно поднимается над тростниками, бросая на воду червонную дорожку.

Издали слышен шум крыльев подлетающих лебедей. Вот они, пяток белокрылых красавцев. Мимо скрадка, почему-то парами, в кильватерном строю проплывают восемь лысух. Хотя уже достаточно светло и стрелка экспонометра давно перешла «критическую» черту, снимать нельзя. Телеобъектив подчеркнет висящий над водой туман, и это испортит снимок. Снова на плесе забелели десятка два лебедей. Далеко… На дне лодки вода. Сапоги промокли, но холода не чувствую. В «глазок», прорезанный в стенке шалаша, вижу лебедя. Он приподнимается, хлопает крыльями, как бы разминаясь, потом после разбега поднимается на крыло и подлетает ближе. А кругом все хлопают и хлопают мощные крылья. Солнце ярче освещает тростники. Кричат лысухи. На берегу кукует кукушка. Плещется рыбья мелочь: видно, окунь гоняет. Совсем рядом со скрадком, сверкая на солнце оперением, плавает одинокий лебедь. Он охорашивается, пьет, трясет хвостом, кормится, опуская длинную шею под воду, и временами оглядывается.

Любуюсь подплывшими ко мне тремя белоснежными птицами. Настороженно вытянув шеи, они во что-то всматриваются. Потом все разом, как по команде, побежали по воде и взлетели.

Десятый час. Что ж, можно и отдохнуть. «Охота» прошла удачно. Но ждать лодки, на которой за мной должны приехать, еще долго. И я прошу рыбаков (которыми оказались наблюдатель заповедника и научные сотрудники Литовской академии наук, проводившие исследования на озере) отвезти меня на берег. Через несколько часов уже другим методом я продолжил интересную съемку.

Н. Немнонов

День в лебедином царстве

Над озером Жувинтас занимается рассвет

Пират в воздухе (камышовый лунь)

Гнездо пернатых «эстетов» (крачек)

Кряква идет на посадку

Заботливые родители

Птенцы чомги насторожились. Кто там?..

Навстречу солнцу

На взлетной полосе

Легли на курс

Царевна-лебедь

Приводнился

«Орудие» наведено

День кончился

Факты, догадки, случаи…

Последние из тарпанов

Многим ли известно, что в Европе одновременно с домашними существовали и дикие лошади?

В античное время они водились даже в Испании и Альпах. В средние века население многих стран Европы одним из лакомых блюд считало непарнокопытную «дичь» — диких лошадей. Особенно увлекались кониной монахи. Папа Григорий III (VIII век) писал св. Бонифацию: «Ты позволил некоторым есть мясо диких лошадей, а большинству и мясо от домашних. Отныне же, святейший брат, отнюдь не дозволяй этого». Но гурманы-монахи пренебрегали запрещением святого отца, и долго еще в монастырях это блюдо слыло деликатесом. Настоятель Сен-Галленского монастыря в Швейцарии в сборнике застольных молитв предлагает своим братьям во Христе и такую: «Да будет вкусно нам мясо дикого коня под знаменем креста!»

До XVII века некоторые города Европы содержали отряды стрелков, охотившихся на диких лошадей. А в лесах восточной Германии и, по-видимому, Польши еще лет сто пятьдесят назад можно было встретить дикого коня.

В 1814 году в Пруссии несколько тысяч загонщиков окружили и истребили в Дуисбургском лесу последние табуны диких лошадей. Всего было убито 260 животных.