На суше и на море - 1973

За танцующими можно наблюдать с балкона. Зрители просиживают здесь долгие часы за бутылкой пива. Однажды и я засиделся на балконе со своим приятелем. За соседним столиком расположилась семья иностранцев с тремя красивыми дочками. На балконе разрешается танцевать, и мой приятель пригласил одну из них. В конце концов наши столики объединились. Соседи оказались семьей промышленника из Лиона, путешествующей по Скандинавским странам в собственном «кадиллаке». Мы прониклись взаимной симпатией и разговорились. Отец интересовался Польшей, а каждая их трех дочерей непременно хотела танцевать с моим спутником. Спохватились мы, только когда начали гасить свет, и опрометью выскочили из зала. Кругом огни были потушены, киоски закрыты. Феерический облик парка внезапно преобразился. Мы быстро шли по опустевшим дорожкам вдоль пруда, над которым погасли разноцветные фонари. Автобус должен был дожидаться нас только до половины первого.

Мы бежали по незнакомой мне части парка — газон, поросший невысокими кустами георгинов, среди кустов еще горели лампочки и били маленькие, вровень с кустами, фонтаны. Это было чудесное зрелище. А может быть, только казалось чудесным.

Едва мы очутились на площади перед ратушей, как с башни поплыла моя любимая мелодия, печальный мотив из четырех нот, четырежды повторенных в разных комбинациях.

По темному городу мы ехали на Лангелинне, где тогда стоял наш лайнер «Баторий». За нами в полутьме оставались «Тиволи», площадь Ратуши, бульвары и разноцветная Стрегет — будто закрытая книга ярких, красочных и вместе с тем мудрых сказок Андерсена.