На суше и на море - 1976

Моррэдэ — бродячий охотник на дикого северного оленя, один из самых популярных персонажей энецкого фольклора. Вот начало одного из преданий о Моррэдэ, которое записал крупнейший специалист этнографии самодийских народов Б. О. Долгих. Он слышал его здесь же, в Варенцове, от энца Романа Силкина из рода Бай.

«Давно когда-то жил Моррэдэ. Как его называть иначе? Тогда лука не было, стрел не было. Во время гона (случного периода. — В. В.) он промышляет… Он ходит промышлять диких оленей осенью, в ноябре, в «месяц дикого оленя». Он из племени Сомату, этот Моррэдэ».

Сомату — одно из самоназваний тундровых энцев, в составе которых есть несколько родовых подразделений: Сонуко, Буна ля и, наконец, Лодоседа — герои предания, рассказанного мне Пилько Вэро. Подобные предания скорее всего отражают представления самодийцев об аборигенах, чьи поступки и обычаи были для южных пришельцев странными и непонятными.

Древние уральцы — коренные насельники низовьев Енисея — были немногочисленны. По характеру хозяйственного устройства, социальному уровню, да и в военном искусстве самодийцы намного превосходили их. Можно предполагать, что борьба за главенство в северной тундре была недолгой. А затем отношения, вероятно, стали миролюбивыми. Пришельцы начали вступать в браки с аборигенами, и через несколько поколений потомки древних уральцев уже ничем не отличались от самодийцев.

Когда в конце XV — начале XVI века русские торговые промышленные экспедиции, соблазненные рассказами о неисчислимых сибирских пушных богатствах, стали все чаще переваливать через Уральский хребет, и, преодолев могучую Обь и многие километры тайги и тундры, они в конце концов достигли реки Таза и встретили там энцев.

На энецкой земле был воздвигнут и важнейший форпост в освоении русскими Северного Зауралья — знаменитая златокипящая Мангазея. Благодаря мужественному рейду «Щельи» под водительством капитана Буторина и особенно археологическим раскопкам название «Мангазея» часто появляется в печати. И все-таки мало кому известно, что своим происхождением оно обязано энецкому роду Муггади, в ненецком произношении — Монгкаси.

Еще в 30-х годах было выдвинуто предположение о том, что слово «Мангазея» может быть транскрибировано как mortasija, то есть «Монгкаси земля». Мне очень хотелось получить подтверждение данной версии от кого-либо из энцев или енисейских ненцев, но все старики, с которыми удалось побеседовать на эту тему, ничего не могли сказать определенного.

— Ты Прокопия спроси, — посоветовал мне Вэро Пилько. — Если кто и знает из наших людей, то это Прокопий.

Алексей Пилько, сын старика Вэро, вел лодку мастерски. Енисей постепенно расходился. С низовья подул прохладный воздух, пахнущий льдом и солью, — настоящий устьевой ветер. Он погнал волну вверх по реке. Когда дует этот ветер, то волна всегда выше и злее. Ветер как бы гладит реку против шерсти, и та злится. Мотор также злится, то взвывая пронзительно, то урча натужно. Это винт то обнажается, то погружается в воду.

Алексей ведет лодку «уступами». Он подворачивает против каждой большой волны и упорно тянется к берегу.

— В этом году у нас здорово порыбачили, — кричит мне сквозь рев мотора и грохот волн Алексей. — Давно так не рыбачили. Рыба прямо ходом шла. План почти уж выполнили… А позавчера наши двух белух добыли. Теперь на ферме для песцов корма навалом… Хорошо… Думаю, скоро в Дудинку съездить… — рассказывает Алексей о своих делах.

Уже, наверное, часа четыре утра, а в поселке мало кто спит. Ребятишки играют на берегу, мужчины сидят возле домов, завешенных вуалями сетей, ковыряют их рыбацкими иглами, чинят. Дымятся гнилушки в тазах возле каждой двери, чтобы комара отпугивать. И только собаки лежат возле дымокуров, уткнув носы в лапы. Эти «соблюдают» режим. А людей полярный день явно сбивает с толку.

Дорога все же утомила нас. Мы с Алексеем бредем по поселку к его дому. Там отдохну, а потом и за этнографию.

— Здравствуй, Прокопий Антонович, — здороваюсь я, проходя мимо его дома.

— Здорово, здорово, — приветливо откликается оп. — В гости заходи.

— Завтра приду.

Прокопий Антопович — ненец из рода Непяг, что по-ненецки означает «комар». Однако он отнюдь не комариного сложения. Оп плотей, крепок, хотя и не молод.

Из енисейских ненцев и энцев на Тазе бывали не многие. Про Обь большинство только и слышали, что есть далеко на западе такая большая река. А Прокопий Антонович в молодые годы исколесил всю тундру между Уралом и Енисеем. Много всякого повидал, а память у него такая, что знает родословную любого своего сверстника, живи он хоть за пятьсот километров отсюда. Он выслушал меня задумчиво и ответил не сразу.

— Вообще-то не знаю, верно или нет, но говорил мне давно старик Тазу-Харючи (сам-то уж сколько лет как умер, да и людей с фамилией этой, наверное, уж не осталось), будто оттуда слово «Мангазея» пошло, что на этой земле раньше Монгкаси жили, лесные люди.