На суше и на море - 1977

— Ну, наверное, это шутка. Если Краснов не смог заставить работать, то разве баней заинтересуешь людей? — заметил Саша. — Все-таки нужно было их заставить работать.

— Точно, — поддержал его Алексей. — Только так и нужно действовать.

— А вот Серафим по-другому действовал. Ведь это он посоветовал Краснову из лагеря уйти и на себя всю работу взял, — не выдержал я. хоть и не хотелось говорить того, о чем Серафим не счел нужным сам рассказать.

— А ты откуда все это знаешь? — спросил Алексей.

— Да вместе с Серафимом на Лузе кашу с соленой треской ел.

Алексей посмотрел на Серафима, и во взгляде его появилось какое-то новое выражение.

— Да, хорошее это дело — банька, — произнес он, мечтательно потягиваясь. — Давайте тоже попаримся, когда к Гилюю выйдем. Там вроде какая-то избушка около трассы есть. Соорудим каменку, жару нагоним.

Идея понравилась, и все наперебой стали строить планы будущей грандиозной бани.

— Завтра с утра на съемку пойду, — прервал разговор Серафим. — Натянем тент над теодолитом, сначала на открытом месте работать будем, где посуше, а там посмотрим. Возражения есть? — Их ни от кого не последовало.

На другое утро отправились на съемку. Работали до обеда и возвратились промокшие, но довольные. На следующий день снова пошли под дождь. Серафим так невозмутимо работал, словно и такая погода ему нипочем. И, как бы устыдившись, дождь стал сыпать пореже, проглянули кусочки синего неба.

Снова начали пробираться мы вдоль речек, где по галечниковым косам, где прямиком по густому тальнику с ветвями, увешанными, словно бородами, клочьями травы и тины, нанесенными паводком.

Вот тянется каменистая коса, ровная, чистая. Россыпь отшлифованной гальки, плотно слежавшейся, словно укатанной тяжелым катком. Какое разнообразие камней! Молочно-белые, желтоватые, серые окатыши кварца. Смолисто-черные базальты. Полосатые, слоистые обломки лав и среди них настоящая яшма. Янтарно-желтые, словно медовые, халцедоны. Идешь, как по минералогической коллекции. Но вот коса, как ей и положено, заканчивается острым клином. Либо возвращайся и обходи тихий залив между берегом и косой, заросший рогозом, либо напрямик, вброд. Когда вода теплая, это не страшно, но чаще она ледяная.

Не лучше идти и по кустарнику, растущему обычно на террасе, протягивающейся узкой полосой выше русла. К воде тянется не только тальник с гибкими ветвями и узкими блестящими листьями, но и шиповник, и крапива, и другие колючие и жалящие растения.

Кое-как проберешься сквозь эту живую изгородь, и открывается зрелище широкого зеленого пойменного луга, изрезанного сетью стариц и проток. И снова задача — то ли брести напрямик, то ли делать длиннющий крюк, обходя все эти препятствия.

Лучше всего ведут съемку в таких условиях люди, выросшие у реки. Наши тындинские девчата Нина и Вера всегда спокойно смотрели на густейший «чепурыжник» и ловко пробирались сквозь него, через завалы карчей или переходили встречную протоку по Шаткому стволу упавшего дерева. Не уступал им и Саша, хотя и вырос в большом городе.

Мы так сработались вчетвером, что не надо было даже слов тратить. Махнешь рукой — сразу реечник на нужную точку переходит. Трасса вывела нас на болотистый берег. Выше по течению река накатывается на скалистые обрывы правобережья и, как бы убедившись в своем бессилии, поворачивает в сторону широкой поймы и размывает ранее отложенные ею же глинистые грунты с прослоями песка и торфа. Выглядит срез такого берега весьма красиво. Черно-бурые пласты торфа обрамлены светло-желтыми линзами песка. Песок из-под торфяного пласта часто вымывается, и тогда торф черным козырьком выступает над самой рекой.

Но идти по такому берегу — сплошное мучение. Весь он раскис от грунтовых вод, оползает в реку громадными глыбами.

Нина с Верой шли низом, у самой воды, то и дело увязая в илистой жиже. Саша предпочел пробираться верхом. Поставит рейку около воды, я сделаю отсчет, и он карабкается на берег. Проберется там до следующей точки измерения и спускается к воде.

Вот я в очередной раз махнул рукой, показывая направление съемки, Сашка подошел к краю обрыва и вдруг исчез, как сквозь землю провалился.

Почувствовав неладное, я бросил нивелир и поспешил к Саше. Обогнув небольшой мысок, я увидел, что он барахтается в воде. Все его попытки ухватиться за выступы грунта не удавались. Земля сыпалась под руками, и Саша, приподнявшись, снова сползал в реку. В это время подоспели Нина с Верой. Соединенными усилиями мы втащили его на берег.

Оказалось, что глыба, на которой он стоял у края обрыва, обломилась. Падение обошлось благополучно, если не считать ссадин да здоровенного синяка на лбу.

Разведя костер, мы сушили Сашину одежду, а он согревался, исполняя вокруг костра замысловатый танец, сопровождаемый воинственными криками.

В это время подошел со своими рабочими Алексей. Узнав о происшедшем, он строго отругал Сашу за неосмотрительность, а потом, отойдя в сторону, поманил меня.

— Ты присматривай за Сашей. Парень больно шустрый, как бы действительно чего не стряслось. Надо, чтобы он до бани с нами дошел.