На суше и на море - 1981

Через полчаса, перейдя твердое, но еще горячее лавовое озеро, опаленные, в полном изнеможении, они упали в серый от пепла снег, зарывая в него лица. Потом делали продолговатые снежки, сосали их и выплевывали пепел и шлак. Это были Константин Иванович Привалов, профессор-вулканолог, четверть века отдавший изучению вулканов края, и Алексей Николаевич Дорожнов, профессор-химик из далекой столичной лаборатории.

Вулкан продолжал действовать в прежнем ритме. То и дело до них доносились грохот взрывов, свист и глухие удары бомб, очень напоминавшие артиллерийскую канонаду. Алексей Николаевич прикрыл глаза, и перед его мысленным взором возник пасмурный рассвет на берегу Невы в морозное декабрьское утро 1941 года. Командир стрелковой роты лейтенант Дорожнов, выбравшись из окопа, поднялся на обрыв осмотреться, ознакомиться с обстановкой. Впереди расстилалась обширная поляна с кустарником, за ней чернел лес. Неожиданно лейтенант ощутил толчок в локоть правой руки. Выстрела он не слышал, боли не почувствовал, но рука повисла как плеть… Какое-то шипение за спиной заставило лейтенанта обернуться. В этот момент впереди справа в кустах мелькнуло лицо немца в каске, на которую была наброшена маскировочная сетка. Это был разведчик. Сзади, в канаве, через которую лейтенант только что перешагнул, крутилась и шипела брошенная немцем граната. Взрыв оглушил лейтенанта, и он потерял сознание. Очнулся, когда почувствовал, что кто-то тащит его вниз с обрыва. «Кто-то» оказался его ординарцем ефрейтором Ореховым. В пещере, выдолбленной в стенке обрыва, лейтенанта наскоро перевязали. До сознания донеслись слова Орехова:

— Здорово попало!

Лейтенант лежал на животе, все происходящее воспринималось им с трудом. И все же через час он сумел встать. Своему заместителю младшему лейтенанту Чуркину бросил:

— Останешься за меня. Попытаюсь дойти до медсанбата.

Медсанбатовские палатки стояли на другой стороне Невы. Ширина реки в этом месте была с километр. Немцы обстреливали минами всякого, кто появлялся на льду; лед был испещрен затянувшимися и свежими пробоинами. От обстрела лейтенанта спас утренний туман. Но… в густом тумане он не заметил занесенной снегом проруби и неожиданно оказался в ледяной воде. Он держался за кромку льда левой рукой, правая безжизненно висела. Но плечевой сустав действовал, и он рывком выбросил раненую руку на лед. Течение тащило ноги под лед, но, может быть, именно оно и помогло ему выбраться. Правая безжизненная рука лежала на льду, левой он отталкивался, от кромки проруби, стараясь приподняться на затылке и вытолкнуть на лед лопатки. Но это не удавалось, потому что прорубь была шире его вытянутой руки. Однако отчаянным усилием, согнув в колене, он вытащил, на лед правую ногу. Она стала такой тяжелой, будто сапоги и ватные брюки были налиты не невской водой, а свинцом. Теперь на льду оказались обе руки, голова и нога. Лишь бы не обломились края проруби. Он вытащил вторую свинцовую ногу. Лед выдержал. Раненый повернулся на живот, потом снова на спину, потом снова на живот и ощутил под собой надежный сухой лед. Лейтенант поднялся на ноги. Сначала вода текла с него ручьями. Потом он начал, не снимая, отжимать левой рукой телогрейку и ватные брюки. Лютовал мороз. Пройдя несколько сот метров, лейтенант вышел к противоположному, крутому и обледенелому берегу Невы. Туман рассеялся, и лейтенант убедился, что подняться на дорогу, идущую над береговым обрывом, он не в силах и участь его, видимо, предрешена. Ну сколько он сможет выдержать? Час, два — не больше. Но… вскинув голову, он увидел санитарную телегу.

В медсанбате, в жарко натопленной брезентовой палатке, его раздели, перевязали, закутали в одеяло. Потом в крытой автомашине привезли в Ленинград, в госпиталь. Там дважды делали операции — из спины и ног извлекли четырнадцать осколков. Пуля не повредила костей руки и главных нервов, и через полгода рука стала работать…

Мысли Дорожнова вернулись к событиям сегодняшнего дня: жуткий свист и удар вулканической бомбы в след его ноги, пышущие огнем трещины. «Везучий я, — думал Алексей Николаевич, — везучий. Повоюем еще с вулканом».

Сизый газ

В то время как Привалов и Дорожнов огибали конус с западной, южной и восточной сторон, у северной его стороны работали сотрудники Константина Ивановича — Лида Рожкова и Иван Ростовщиков. Аспирантка Рожкова, стройная девушка с карими глазами и копной густых вьющихся каштановых волос, выбивающихся из-под кроликовой шапки, была без каски. Каску она приторочила к рюкзаку — на всякий случай. Младший научный сотрудник Ростовщиков, рослый блондин с холеным лицом, тоже был без каски. Она лежала на отставленном в сторону рюкзаке. У обоих на шее висели респираторы.