На суше и на море - 1981

— Так, так… А что нас ждет сегодня? Знаете, мне приснилось, что мы взяли пробы газа в самом истоке лавовой речки… Сегодня мы разделимся на две группы. Ростовщиков, Березкин и я работаем с восточной стороны конуса, Саша, Юра и Лида — с западной. Задачи у обеих групп одинаковые: отбор свежей лавы, горячих бомб, шлака, пробы газа и конденсата. И как всегда, определение дебита, температуры и вязкости лавы. Вечером повторим съемку спектра лавы… Здесь и встречаемся. В шестнадцать ноль-ноль. Возвращаться домой будем вместе.

Разговор этот происходил на берегу ближайшей к приюту лавовой речки, на традиционном месте режимных наблюдений.

— И да сохранит нас аллах от дел, ведущих к сожалению и огорчению! — Плачев первым надел рюкзак. — Пошли!

Вскоре обе группы скрылись за лавовыми торосами. В последние дни вулкан особенно интенсивно работал. Свежими бомбами было усеяно все его основание. На склоны же бомбы падали непрерывно. Отдельные взрывы были похожи на пушечные выстрелы. Сначала из жерла вылетала огненная масса полужидких кусков лавы, потом доносился звук взрыва, от которого вздрагивали окрестности конуса. На западном и восточном подножиях появились новые лавовые речки. Исследователи еще не видели столь жидкой лавы. Брошенный в нее камень тонул почти сразу. К этим подвижным лавовым речкам можно было подойти вплотную. Скорость их у истоков даже на пологих склонах часто превышала метр в секунду. Истоки были особенно интересны. Лава в них была наиболее горячей и жидкой. Но достичь их бывало нелегко. Они не оставались на одном месте даже в течение суток. И чтобы найти исток, надо было пройти многие сотни метров по застывшим, но горячим еще лавовым торосам. В истоке лавовой речки можно было длинной железной палкой оторвать кусок вязкой массы и придать ей любую форму. В минуты отдыха Пшеницыну и Плачеву доставляло удовольствие это занятие. Из тестообразного, вязкого куска с помощью консервной банки нетрудно было изготовить пепельницу или подсвечник. Но, пожалуй, самыми интересными изделиями были маски. Они получались, когда в плоском куске вязкого базальта Саша и Юра железной палкой продавливали глаза, рот, нос. Колючая копна волос и борода образовывались сами собой.

…Западная группа быстро нашла удобный для работы лавовый источник, удачно отобрала необходимые пробы, в том числе и газовые, погрузив прямо в магму сначала титановую, а потом кварцевую трубку. К месту сбора группа вернулась досрочно, к пятнадцати часам.

— Снимай рюкзаки, ребята! — распорядился Пшеницын. — Ждать «восточников» нам, наверное, придется долго. Давайте-ка к их возвращению нажарим над трещиной в лаве шашлыки. У меня с собой есть кусок баранины. Как, принимается предложение?

— Конечно, принимается. Но я, с твоего позволения, займусь спектрографом, — сказал Юра.

— А я иду к тебе в подручные, — отозвалась Лида.

Жарить шашлык при помощи раскаленной лавы — своего рода искусство. На длинную металлическую палку нанизывают куски мороженого мяса. Тот, кто жарит его, располагается у берега огненной реки, держа палку в вытянутой руке, предварительно надев рукавицу. При этом следует присесть как можно ниже, а не стоять. Тогда меньше жара достигает лица. Но все равно его надо как следует прикрывать, например подшлемником. Палку с нанизанными кусками следует очень часто поворачивать, иначе мясо сгорит. Это самый быстрый способ. Больше времени жарится шашлык не над огненной рекой, а над узкой раскаленной трещиной. Мясо тогда меньше обугливается, но зато успевает впитать в себя кислоты, содержащиеся в вулканическом газе. Шашлык тогда получается немного кислым. Но некоторые утверждают, что это даже лучше — вроде как с уксусом.

Рожкова достала из рюкзака завернутую в целлофан баранину, фляжки, кружки, сгущенку. Пшеницын нанизал куски баранины на лыжную палку без кольца и начал жарить шашлык. Рожкова пристроила рядом металлические фляжки с чаем. Плачев поставив треногу и укрепил на ней нечто вроде фотоаппарата с большим телеобъективом — спектрограф.

— Юра, сними-ка шутки ради пламя горящего на лаве бараньего жира. Видишь, жир топится, капает и вспыхивает. Вот будет снимочек! — Глаза Пшеницына смеялись.

— Да сохрани нас аллах от дел, ведущих к сожалению и огорчению, — возразил Плачев.

— В самом деле, ни к чему все это, — согласился Пшеницын.

— Ну, чай мой, кажется, закипает. — Лида отодвинула от трещины фляжки.

— Девчоночка, попробуй-ка шашлык. — Пшеницын протянул лыжную палку.

— Сыроват и кисловат!

— Трудно угодить женщине.

— В следующий раз давай пробовать мне. — Плачев невозмутимо смотрел в объектив спектрографа.

Лида чувствовала, что Пшеницыну она очень нравится, что, может быть, у него это было и настоящее, глубокое чувство. Его «девчоночка» звучало, правда, как ей казалось, несколько фамильярно, но разве можно на это обижаться?

Они успели и шашлыка нажарить, и чай уже второй раз принялись кипятить, а «восточников» все не было.