На суше и на море - 1982

— Вообще, — сказал Борис, — легенда о невозможности увидеть и убить барана основана только на том, что сюда трудно добраться. А убить его гораздо легче, чем оленя: он еще не понял, что такое человек, и чувствует себя в горах хозяином. В горах у него, по-видимому, нет врагов. Вряд ли его догонит волк или медведь. Кстати, ты не слышал медведя? Он был у ручья, из которого мы берем воду.

След был похож на человеческий, но с пальцами почти одинаковой длины. Медведю подошли бы ботинки сорокового размера, но шире тех, что выпускает наша промышленность, в два раза. О величине зверя можно было судить по расстоянию между передними и задними лапами. Он шел на восток. У ручья остановился, потоптался и некоторое время глядел на избушку. Хорошо, что его не соблазнили запахи обеда, который я готовил.

Вот что записал Борис в своем дневнике: «Первые же наши шаги по карнизам горы показали, что бараны здесь есть: следов много. Полтора часа шли по карнизу, значительно выше границы леса, и ждали встречи с бараном. И все же это произошло неожиданно. В 4 часа 20 минут мы увидели впереди и ниже на два карниза барана, который неторопливо кормился, часто поднимая голову и осматриваясь по сторонам. В бинокль мы рассмотрели, что это самка с небольшими рожками. До нее было около 150 метров. Через семь минут она забралась выше на каменный уступ и легла. С этого уступа был отличный обзор во все стороны. Сделав несколько снимков с этого расстояния, мы спустились ниже и пошли к ней, продолжая вести съемку и наблюдения. Она нас заметила, но особого беспокойства не проявляла, И только когда мы подошли к ней шагов на семьдесят, не спеша пошла прочь, продолжая наблюдать за нами».

Дальше шла запись многочасовых наблюдений, как «овца» ела, лежала, почесывала живот задней ногой и изучала охотоведов.

Меня всегда поражало умение Бориса находить наилучший вариант переправы через горный поток, прохода через заросли. Однажды я пытался пройти один к горному ущелью, которое привлекало меня своей мрачностью и гулом водопада, но на моем пути возникали, как по волшебству, неприступные стенки, густые заросли шиповника и непреодолимые горные потоки. Я плюнул и вернулся. А на другой день Борис с ходу отыскал более удобную дорогу. Впрочем, он, как я потом догадался, шел оленьей тропой, которую не сразу и заметишь.

_{Взрослые самцы предпочитают держаться парами}

С утра шел дождь, но к вечеру прояснилось. С гор скатывался подсвеченный туман с голубовато-радужными оттенками. Мхи и лишайники под ногами, казалось, вобрали в себя все краски заката, начиная с красного и бордового, кончая сине-зеленым. Мы сели «перекурить».

— Кулички, — сказал Борис сонным голосом, — кулички-песочники.

Маленький долгоносый куличок шел с независимым видом по луже и иногда встречался клювом со своим перевернутым в воде двойником. Потом взглядывал на нас подозрительно. С его клюва капало — одна-две капельки, один-два кружочка на поверхности лужи. Налетел ветерок, заставив двойника задрожать и обесцветиться.

Вдруг Борис дернулся — в одно мгновение у него в руках оказалось ружье, и он уже целился. Куличок испуганно пискнул, затрепетал крыльями, просвеченными солнцем, и улетел. Над нами шли шесть уточек.

— Далековато, — вяло произнес Борис, — чирки-свистунки. — Он помолчал и повторил: — Чирочки-чирочки.

Сделав круг, чирки с лёта плюхнулись в озерцо на противоположном берегу реки. Один из них задергал хвостом. Другой опустил голову под воду — на поверхности остался темным конусом только хвост.

— А вон куропач, — сказал Борис и вздохнул, — самцы нам не нужны.

На дереве было белое пятнышко, словно там задержался снег. Мы двинулись к озерку.

— А вон и шилохвость рядом с чирками, — сказал Борис. — А вот и след барана. Зачем это он спускался в долину? А вот волчина прошел, вон след другого. Куда это они пошли и зачем?

Борис задумался.

След был свежий, похожий на собачий, но более продолговатый, расстояния между оттисками лап были необыкновенно ровными. Даже в следах чувствовалась несобачья серьезность и основательность.

А наш Таймырка, натрудив лапы по игольчатому льду озера, добрался наконец до прибрежной полосы и носился взад-вперед, иногда обдавая нас грязью.

— А вот олени прошли. Только что. А вон куропатка. Самочка нам нужна.

Борис свистнул, так как считал неприличным бить сидящую птицу с тридцати метров, но куропатка не обращала на нас ни малейшего внимания. Рядом с самцом она чувствовала себя в полнейшей безопасности. Борис еще раз свистнул — куропатки поднялись — он сбил самку. От выстрела поднялась стайка уток с невидимого за песчаной косой озерца.