На суше и на море - 1982

Плакучие акации склонились к земле. Внизу, на траве, — большие коричневато-красные стручки. Кусты стройными группами жмутся к дорожкам. Тишина. Птицы уже улетели — конец ноября. Очень просторно и светло. Здесь, на холмах, гуляет ветер, сбрасывает последние листья. Рука человека видна повсюду. Кусты аккуратно подстрижены, с дорожек убраны листья и сучья. Кажется, даже холмам придана мягкая, уютная форма. Но это не мешает. Парк очень велик. Не верится, что он — дело рук человеческих. Так он естествен и прекрасен.

В первый же день я «потерялась»: пришла не на ту площадь, не к тому автобусу, и он ушел без меня. Я решила догнать моих товарищей, которые отправились обедать в одно из живописнейших мест под Плевеном. В автобусе, в который я села, не было кассы.

Видя мою растерянность, оживившиеся пассажиры стали предлагать билеты. Ко мне протянулось сразу много рук, и мне пришлось взять несколько «на всякий случай». После горячей дискуссии о том, где мне лучше сойти, я оказалась в полном одиночестве на шоссе между холмами и пошла по неширокому лесопарку. Между деревьями зеленели лужайки, кое-где пестрели декоративные кусты. Через ручьи переброшены мостики, от них разбежались ухоженные дорожки.

Вскоре я поняла, что найти здесь нашу группу мне не удастся. Обеденное время кончалось, и я опять вышла на шоссе и направилась к городу. Рано или поздно они должны были нагнать меня на нашем большом красном автобусе. Около часа я шла, наслаждаясь окружающим, вдыхая пряный осенний аромат леса и чувствуя себя абсолютно счастливой. Но вот остановился автобус, и меня позвали.

Было решено, не заезжая в Плевен, отправиться на небольшой хлебный завод, расположенный в сельской местности и обслуживающий население ближайшего кооперативного хозяйства. Автобус мягко покачивался. Мои спутники, сытые и довольные, дремали. Я же с обострившимся от голода интересом обозревала округу. Лучи вечернего солнца золотили деревья. Мы преодолевали покрытые лесом холмы, и каждый следующий казался прекрасней предыдущего.

Вскоре появились белые строения, окруженные деревьями. Мы дружно решили, что это сельский дом отдыха. Однако автобус остановился. Как только открылись двери автобуса, я ощутила аромат свежеиспеченного хлеба. Мои товарищи, несмотря на сытный обед, тоже заинтересованно поводили носами. В просторной светлой комнате, куда нас пригласили, на длинном столе стояли коробки с шоколадными конфетами и большой круглый хлеб с янтарной корочкой. Рядом, на блюдце, была подана соль, смешанная с перцем. После обмена теплыми словами и пожеланиями нам предложили отведать только что испеченного хлеба. Не в силах преодолеть чувство голода, я первая отломила довольно увесистый ломоть и, обмакнув его в соль, стала с упоением есть. Все остальные последовали моему примеру, отпуская шутки в мой адрес. Когда болгарские товарищи узнали, что я не обедала, они оделили меня еще одним караваем. Прижав его теплый круг к груди, я отправилась осматривать завод. Здесь выпекают три типа хлеба: типовой, старозагорский и софийский. Именно его я нежно прижимала к груди. Завод небольшой, но автоматизация полная. В день выпекают около тридцати тонн хлеба и обслуживают сельскохозяйственную кооперацию, расположенную неподалеку, в Червенном Бреге.

Мы вернулись в автобус. Вместе с нами поехали две полные черноволосые болгарки: экономист и бухгалтер завода. Спутники мои по обыкновению затянули: «Ты ж мэне пидманула, ты ж мэне пидвела». И я, обернувшись к болгаркам, спросила, не споют ли они что-нибудь свое, национальное. Они с готовностью согласились и на два голоса пропели нежную любовную песню. Потом еще и еще. Все смолкли, прислушиваясь, как сливаются в незнакомой мелодии мягкие женские голоса. За окном посинело, потом потемнело, а я мечтала только о том, чтобы еще долго-долго ехать в автобусе, слушая, как сменяют друг друга песни, то медленные и грустные, то задорные и веселые.

Когда автобус все же остановился и женщины собрались выйти, они долго не могли освободиться из наших объятий. Растроганные словами нежности и благодарности, которыми мы пытались выразить свое восхищение незнакомой, но такой близкой нам народной музыкой, они повторяли: «Благодаря, благодаря».

Мы тронулись дальше уже в полной темноте, ведь в ноябре темнеет рано. А в душе, еще наполненной музыкой, опять зазвучали знакомые слова:

На болгарском светлом небе
Далеко
Звезды без числа дрожали.
Вот и все.