На суше и на море - 1990

Осмотрев судно, они пригласили нашего профессора, а с ним меня и Василия Евграфовича проехать в геофизическую обсерваторию, а по дороге познакомиться с окрестностями Кейптауна. Мы не заставляем себя упрашивать и спешим к машине. Румяный геофизик со звучной старинной фамилией Ван-Дейк садится за руль и предлагает нам с Василием Евграфовичем занять переднее сиденье, откуда удобнее фотографировать.

— Разве можно садиться впереди втроем? — спрашиваю я.

— Почему же нельзя, — отвечает Ван-Дейк, — машина просторная.

Его долговязый коллега, по имени Жак, устраивается сзади с нашим профессором.

Лимузин плавно трогается. Выехав за пределы порта, мы скользим по прибрежной улице. По одну сторону дороги тянутся пляжи, отгороженные от моря плавательные бассейны, по другую — ряды светлых многоэтажных домов, опоясанных балконами. «Си пойнт», — называет район водитель. Дорога начинает огибать с запада массив Столовой горы. Мы мчимся по левой стороне шоссе.

Оно красиво вписывается в изгибы рельефа. Чуть ниже параллельно ему следует полотно одноколейной железной дороги. Немногим более ста лет назад как раз в этом же направлении совершил ознакомительную поездку по Капской колонии Гончаров.

Только путешественники тогда в отличие от нас ехали не спеша, в карете, запряженной четверкой лошадей по две в ряд. У них было время неторопливо обозревать окрестности, думать, размышлять. Мы же при скорости в сто километров в час только успеваем вертеть головами. Желтовато-красные, довольно унылые склоны гор, поросшие чахлым кустарником, сменяются оазисами с пышной растительностью, уютными коттеджами в тени старых раскидистых деревьев. Во многих местах вдоль обочины тянется невысокая проволочная ограда. Мы интересуемся, не от тигров ли она или от каких других диких животных: во времена Гончарова в окрестностях Кейптауна было полным-полно хищников.

— Нет, — улыбается Ван-Дейк, — дикие звери здесь сейчас не водятся, но в наших заповедниках их достаточно. Только там и можно увидеть львов, тигров, слонов, носорогов. А тут, — он кивнул на проносящиеся мимо скалистые склоны, — разве что рискуешь встретиться с ядовитой змеей. Ограды же — чтобы пасущийся скот не выбегал на дорогу. Скорости высокие, и возможны аварии.

Скалистый ландшафт сменяется зеленью кустарников. На некоторых — крупные, с кулак величиной, желтые цветы. «Протея! — восклицает сидящий сзади профессор. — Хорошо бы сфотографировать».

Ван-Дейк останавливает машину у светлого дома. Оказывается, на этой территории расположен питомник. В нем собрано около 260 разновидностей протеи, иной раз лишь отдаленно похожих друг на друга. Об этом, а также об уникальной и разнообразной местной флоре, которую ботаники называют капской, рассказывает похожий на Паганеля Жак. На крайнем Юге Африки насчитывается около 14 тысяч видов одних только высших растений.

Среди них особенно много вечнозеленых кустарников — протейных и вересковых. Велико разнообразие трав.

— Известно ли вам, — продолжает свой рассказ, сверкая стеклами очков, знаток местной флоры, — что Капская область — всемирный центр декоративных растений — кустарников и цветов? Многие виды ирисов, гераней, маков и лилий, которые вы привыкли выращивать в своих цветниках, садах и оранжереях, родом отсюда!

В вечнозеленых кустарниках протеи весело щебечут птицы. Жак, узнав, что мы недавно побывали на Канарских островах, рассказывает, что у них тоже обитают канарейки, а кроме того, великое множество других птиц. Есть, к примеру, обожающая змей птица-секретарь, синяя шуга-берд. «Сахарная птица», — радостно переводит Василий Евграфович и торжествующе смотрит на меня.

Между нашим профессором географии и южноафриканским Паганелем завязывается оживленная беседа о происхождении и путях миграции флоры. Они понимают друг друга с полуслова. Мы же с Василием Евграфовичем только хлопаем глазами.

— Жалко, их не было с нами вчера в ботаническом саду, — вздыхаю я. — Сколько бы мы тогда узнали!

— А я не купил бы своего дурацкого дикобраза, — вторит все еще страдающий Василий Евграфович.

Увлекшись, профессора переходят на французский, и мы вообще перестаем что-либо понимать.

Я указываю Василию Евграфовичу на красивые розовые цветочки, пестреющие меж кустов у обочины шоссе. Они похожи на бессмертники. Если это так, чем это не сувенир для его малышей?! Василий Евграфович тут же устремляется к цветам, и уже нагибается, чтобы сорвать, но его останавливает Ван-Дейк.

— Дело в том, — несколько смущенно объясняет он нам, — что рвать растения вдоль дороги у нас строго запрещено.

— К тому же это не всегда безопасно, — отвлекшись от разговора с нашим профессором, поддерживает его Паганель. — Некоторые растения ядовиты. Например, капский паслен.