На трассе — непогода

— И я с вами, — поспешно сказала Ирина и подхватила Семена под руку.

Они вышли вчетвером на улочку, с которой виден был океан, по нему шарил белый луч прожектора, выхватывал из темноты синие горбатые волны; у причалов шла разгрузка с катеров, было видно, как трудились пограничники; это самое тяжелое дело — разгрузка, на ней вечно не хватает людей, да что поделаешь, сейчас такая пора: завозят на зиму продукты и другие припасы, даже уголь для электростанций.

Остановились у небольшого домика. Ирина загремела ключами: видно, в квартиру к ним был отдельный вход. Миновали темные сени и оказались в довольно просторной комнате, убрана она была чисто, на полу ковровые дорожки, стол покрыт японской клеенкой с ветками цветущей сакуры, тут же стояли две тахты, на стенах наклеены вырезки из журналов, изображающие разные морские виды, был в комнате и небольшой холодильник, — в общем сразу можно было заметить, что девушки живут со всеми удобствами и не первый год. Зоя включила магнитофон, и оттуда понеслась лихая музыка «Казачка».

— Устроим проводы, мальчики, по первому разряду, — сказала Ирина и стала ловко расставлять тарелки и рюмки, а Зоя кинулась к холодильнику, и на столе появились банки с крабами, малосольная горбуша, красная икра в тарелке, — в эту пору на острове почти все ее заготовляют и закатывают в стеклянные банки, как на материке варенье, — и еще всякая другая закуска и холодная, запотевшая бутылка водки. Гоша склонился к Семену и шепнул:

— Ты только не робей. Видишь, какие свои девочки. Все в порядке будет.

Семен, конечно, понял, что он имел в виду, ему стало тоскливо, но в то же время появилось любопытство. «А, что будет, то будет», — подумал он и посмотрел на Ирину теперь совсем по-другому, так, словно все предрешено и ему никуда не деться, и она показалась давно знакомой и чем-то близкой. Они сели так к столу — Гоша рядом с Зоей, Семен с Ириной — и когда выпили немножко за знакомство, Гоша сказал:

— Богато, девочки, живете. Красиво.

— А ты как думал? — весело сказала Зоя. — Мы тут вкалываем, чтобы полным звоном иметь. Не обижаемся.

— Небось и книжку завели?

— Завели! — фыркнула Зоя. — На той книжке, считай, уже три нолика.

— А что впереди?

— А что впереди, не скажу. Тайна сберкассы.

— Ой, Сеня! — воскликнул Гоша. — Богатые тут невесты! В Москве таких не найдешь. — И стал разливать по рюмкам.

Тогда Семен спросил:

— А что вы сюда все едете? На Сахалин, на Шикотан, по всем островам — девушки. Будто кто гонит вас сюда.

— Никто не гонит, — спокойно ответила Ирина. — Все сами едут. Да за других не нам отвечать, а я из Лебедяни вырвалась белый свет посмотреть за бесплатный провоз. Так и хотела — до самого краешка земли. Ну, конечно, и заработать надо. Мы ведь не на вечное поселение, тут все так, коренных нет. Этот сезон закончим — и месяца через два по вашему следу. Только теперь мне уж ничего не страшно, я сама себе хозяйка. Могу даже дом в Лебедяни купить.

— А мы с Сеней столичные, — похвастался Гоша. — Белый свет и по телевизору можем увидеть. Отслужили — и с приветом. — И он неожиданно притянул к себе Зою, приподнял подбородок ладошкой и поцеловал.

— Вкусно, — засмеялась она.

Черт знает, как все это получается. Семен не понимал таких парней, как Гоша, никаких для них нет преград, а сунулся бы он, обязательно схлопотал бы пощечину.

Гоша подмигнул Семену: а ты, мол, что сидишь? — и он почувствовал рядом с собой горячее колено Ирины, она словно подбадривала: мол, смелее!

Семен поспешно допил свою рюмку и, чтобы как-то оттянуть время, заговорил. И его понесло, его так понесло, как только это бывало во вдохновенные минуты трёпа на перекурах, когда собирались солдаты на заставе потравить.

Он сразу сел на своего любимого конька: стал рассказывать о Денисе Давыдове; между прочим, у него был свой взгляд на этого героя, так как он прочел все его дневники, стихи и записки, и Семену представился Денис Давыдов совсем не таким, каким изображали его на портретах и в книгах. Денис был маленького роста, нос картошкой и отчаянный врун и хвастун, дуэлей он вообще боялся, даже когда в Киеве у него увели прямо на глазах невесту, он так и не вызвал соперника на дуэль, хотя о надвигающейся свадьбе сумел сообщить даже царю, и знаменитого гусара Бурцева он боялся, потому воспел его в стихах: «Бурцов, ёра, забияка, собутыльник дорогой», — чтоб не встречаться с ним на узких дуэльных дорожках. Но вот что было удивительного в его характере: придумывая про себя заранее всякие истории, он потом в лепешку разбивался, чтобы их выполнить. Так, он выдумал про себя сказочку, что Суворов, когда Денис был мальчишкой, положил ему руку на голову и сказал: «Ты выиграешь три сражения!» Ну, сами понимаете, не мог же Суворов серьезно говорить об этом пацану. Давыдов придумал все это, всем рассказывал, да так, что сам поверил в свое сочинение, и, что удивительно, ведь на самом деле выиграл три сражения.