На веки вечные. И воздастся вам…

— Вполне, — кивнул Филин. — А что с Косачевым будем делать? Ведь он начнет мстить — с него станет.

— Ну это мы еще посмотрим. Ишь разошелся, кобели-на!.. На днях сюда прилетает прокурор Союза Горшенин, и я доложу ему о создавшейся ситуации. Он может напрямую переговорить с Абакумовым. Хоть мы и за границей сейчас, а нарушать советские законы и тут не позволено. Вот такой у нас будет аргумент. Очень даже весомый.

Руденко походил по кабинету, что-то бормоча себе под нос. Филин достал из папки, которую держал в руках, бумагу.

— Роман Андреевич…

— Что, еще кто-то забеременел? — скривился Руденко.

— Пока вроде нет, — успокаивающе улыбнулся Филин. — Мы получили по своим каналам информацию о том, как американский обвинитель готовится к допросу Геринга. Хотел вас ознакомить.

— Ну, интересно! Что там наш заокеанский коллега удумал?

— Они много работают с Герингом. В частности этим занимается доктор Гилберт.

— Есть такой.

— Еще недавно Геринг, кажется, был занят одной мыслью — тянул время, пытался увильнуть от ответственности и строил из себя невинную овечку. Видимо, в последнее время с ним произошли определенные перемены. Тюремный парикмахер рассказывает, что Геринг все чаще использует в своих высказываниях об американцах исключительно непечатные выражения. Он уверен, что сумеет поставить на место «какого-то пропитавшегося виски американского провинциального юристишку».

— Это он о Джексоне так? — поразился Руденко. — От ведь бисов сын!

— Этот человек, который не мог жить без наркотиков, сейчас явно осмелел. Строгая тюремная жизнь явно пошла ему на пользу. Он снова способен анализировать, размышлять, предпринимать неожиданные, дерзкие ходы. Знаете, как назвал его один из адвокатов сейчас? Это опять полный сил «Mordskerl»!

Руденко вопросительно посмотрел на Филина.

— «Mordskerl» — по-немецки значит молодец, сорвиголова. В общем, я думаю, Джексону придется трудно. И потребуется наша помощь.

— Ну что ж, откроем второй фронт, — усмехнулся Руденко. — Сколько раз во время войны мы приходили на помощь, когда немцы наступали им на хвост.

— Доктор Гилберт снабдил Джексона углубленным анализом личности Геринга. Где он рассказывает о его сильных сторонах, тактике защиты и наиболее уязвимых местах. В общем, американский психолог характеризует Геринга как агрессивного экстраверта. Как человека без духовных интересов, заботящегося только о личном благополучии. Геринг — бессердечный и циничный прагматик. На процессе он будет доказывать, что был против войны с Англией и за спиной Гитлера стремился к переговорам. План «Барбаросса», план нападения на Россию, он будет называть преждевременным. Он будет пытаться выступать в роли героя, честного патриота и образцового офицера, верного своему воинскому долгу.

— Ну-ну, пусть попробует.

— Дыр в хорошо продуманной защите Геринга две — зверства нацистов, которые он поддерживал, и его собственная неуемная алчность и стремление к обогащению. Он будет упорно отвлекать внимание на другие менее опасные для него лично обвинения. Например, будет проводить параллели между действиями нацистов и действиями других государств. Следует постоянно задавать Герингу жесткие и конкретные вопросы, чтобы не позволять ему уходить в бесконечные абстрактные рассуждения.

— Ну что ж, советы грамотные. Посмотрим, как Джексон сумеет воспользоваться ими, — сказал Руденко. — Со своей стороны, я думаю, нам надо подготовить для Геринга и других несколько сюрпризов. Таких сюрпризов, к которым они будут не готовы — ни умственно, ни морально. И такие сюрпризы у нас для них есть.

Руденко довольно потер руки.

Постскриптум