На весах греха. Часть 2

Всей компанией ввалились в пивную, дымную и полутемную, заняли стол в среднем ряду, смазали глотки, как выразился кто-то после первого глотками разговор потек дальше. «Мы, товарищ Няголов, — сказал темноволосый парень с синими глазами, — что мы такое? Исполнители — и только. Скажут, пиши два — пишем два. Скажут двести — пишем двести, я не два, а целых пять могу дать!» — «Так, да не так, Пеньо, — прервали его. — Это наш плановик, товарищ Няголов, он планирует нашу жизнь». — «Планирую… планирую у соседа детей, потому как соседка молодая». «Ага! — закричали за столом. — А развода не боишься?» — «Что верно, то верно, — вмешался Гроздан. — Нам еще далеко до того, чтобы планировать как следует. Но и по-старому уже не делаем, а находимся где-то посередке». — «А разве этим не занимается правление, общее собрание?» — спросил Нягол. «Слишком оно стало общее, товарищ Няголов», — ответил ему моложавый на вид человек. «Стоянчо, ты не прав». — «Как же я не прав, Гроздан, что может сделать общее собрание, когда вы его не собираете?» — «Все решает правление, — сказал Гроздан, обращаясь к Няголу, — все проходит через него, но…» — «Проходит да мимо, как скорый поезд на полустанке. А нужно, чтобы тут была конечная станция, скажем, Русе или Варна, — стоп, машина!» — «Ты, Стоянчо, потерся на кораблях, теперь и заладил: стоп машина! Где ты возьмешь столько конечных станций?» — «Дело не в станции а в поезде да в машинистах». — «И в человеке с красной фуражкой», — добавил кто-то. «Ба, да у нас свой железнодорожник, а коль мы заговорили о транспорте, а ну, Мальо, скажи, кто на станции самый главный, — красная фуражка?» — «Расписание — неожиданно ответил Мальо, и все рассмеялись Нягол внимательно слушал разговор. Ни он, ни остальная компания не обратили особого внимания на сидевшего через стол Еньо, который уже выпил три стакана ракии и теперь слушал их разговор. Пивная наполнилась народом, табачным дымом и мужским говором, что-то шкворчало на жаровне, за стойкой хозяйничал лысый мужик, ему помогала жена.

— Ладно, а что мешает правлению работать надо? — спросил Нягол.

— Все и ничего, — ответил Гроздан. — Озираемся по сторонам, как зайцы в огороде.

В этот момент раздался визгливый голос Еньо.

— Заткнитесь, чертовы спекулянты! Распродали государство!

Все повернулись, посмотрели на Еньо, а Гроздан сухо сказал:

— Еньо, не мешайся, у каждого свой стакан и своя компания.

Еньо только того и ждал.

— Ты на что намекаешь, кулак чертов?

— Еньо, брось, не видишь — у нас гость! — посоветовали ему.

— Ты на что намекаешь, я тебя спрашиваю? — еще сильнее взвизгнул побагровевший Еньо. — Кто отгрохотал себе двухэтажный дворец, ты или я?

— Слушай, я тебя не трогаю, не трогай и ты меня, — ответил ему Гроздан.

— Ты на что намекаешь, гад! Перекупщик! — уже во всю мочь, так что жилы на шее вздулись, кричал Еньо.

В пивной стало тихо, все взгляды устремились на компанию.

— Перекупщиком я никогда не был, как ты никогда не был рабочим, — ответил подвыпивший Гроздан. — И думай что говоришь, чего слюни распустил, посмотри на себя!

Еньо дернулся и чуть не свалился вместе со стулом. Гроздана начали увещевать, чтобы не связывался с пьяным, Нягол молча наблюдал за ссорой. Мальо шепнул ему, что лучше уйти, но в это время Еньо приподнялся на локтях, и, подавшись вперед, закричал что было силы:

— Не тебе меня учить, контра такая! Таскаешь сюда разную сволочь, писак всяких, из-за которых у меня отбирают звание… — Еньо помолчал, будто чего-то выжидая, и снова заревел. — Тебе ли меня учить, ведь ты у жены под подолом прятался, когда мы жисть клали за эту самую власть, а теперь вы ее в розницу продаете Западу… Да я вас… — и Еньо отдался на волю стихии, костя на чем свет стоит присутствующих, их жен с чадами и домочадцами, и весь их род…

Его слушали со стоическим терпением, на иных лицах читалось откровенное восхищение: как всякий ущербный человек, Еньо был мастером по части ругательств. Нягол заметил, что казалось бы не владеющий собой скандалист бросает на него исподтишка пристальные взгляды.

Еньо икнул и умолк. Настала тишина. Слышно было, как в жестяной раковине звенит струйка воды из крана. Теперь нужно было повернуться к нему спиной или сразу всем уйти. Но вместо этого Гроздан грохнул кулаком о стол:

— Слушай, долго мы тебя терпели, долго с тобой цацкались!

— Гроздан, черт с ним, брось ты его!

Но Гроздан не слушал:

— Кто тебе дал право оскорблять людей и материться на чем свет стоит?

У Еньо глаза полезли на лоб.

— Ах ты, мать твою… — тихо начал он. — Ах ты сволочь кулацкая, я насквозь красный, аж до кишки, а ты… ах, женка твоя толстозадая…

— Заткнись, сопля! — крикнул Гроздан. — Кишки у тебя может, и красные, да ум зеленый, ублюдок голобородый, ты еще жену мою…

— Гроздан! — закричали все в голос, кто-то дергал его за рукав, Нягол вскочил, повскакивали другие, поднялся гвалт.