На Волховском и Карельском фронтах. Дневники лейтенанта. 1941–1944 гг.

– О, то ж, помню, було и у нас на действительной, – Артюх говорил мягко с особым одесских акцентом, – силы мы тоди по перворазу на конь. И пошел взводный гонять нас по плацу бэз стрэмян. Трясемся, а у глазах усё перевертается. После занятий смотрю, у мэни уси ляжки в крови. Пока дошел до санчасти, кальсоны к ногам прилипли. Думаю, мабудь, у госпиталь положуть. А фелыпер гад, як дернет за кальсоны – у мэне аж искры с глаз. Так и содрал, падла, умеете с кожей. Намазал, понимаешь, йодом. И говорит: иди езди дальше. А еще, говорит, сдерешь – таки я тебе враз опять намажу.

Глядя на Артюха, все хохотали, хохотали до слез. Хохотал вместе со всеми и сам рассказчик.

Нигде и никогда более не встречал я в людях такого наивного и веселого эгоизма, как у Артюха. Такого откровенного расположения к нему окружающих. Без сомнения, Артюх никогда не упускал случая воспользоваться тем, что ему бывало нужно, но делал он это таким образом и с таким обаянием, что люди сами были готовы идти ему навстречу.

7 октября. Еще нет никаких официальных распоряжений относительно передислокации нашего училища, а по подразделениям втихаря идет упаковка вещей, ротного инвентаря, оружие ставят на густую консервационную смазку. Ходят слухи, будто переезд наш обусловлен отсутствием железнодорожной связи Устюга с центром и что зимой сюда якобы трудно будет доставлять продукты.

8 октября. Отправил домой телеграмму, в которой предупреждал свою мать относительно переезда в другой город. Свой «Мозер» я продал: в дороге потребуются деньги. Выручил я за него 750 рублей.

11 октября. Ощущается сильное похолодание. Ухудшилась кормежка – не хватает продовольствия, исчезли сливочное масло, сахар, компот, томаты, сократили норму мяса и рыбы. Появился картофель, но его много идет в очистки. Значительно уменьшились порции. Подрубщики приуныли.

12 октября. Во второй половине дня мы покидаем Великий Устюг. Идет погрузка на баржи и пароходы. По реке до Котласа, а там поездом. Куда?! У какой-то женщины на пароходе выменял за свой черный берет несколько картофелин. Пока идет погрузка, на двух кирпичах готовим себе похлебку. В дорогу выдали хлеб, крупу, консервы. Кипяток на пароходе ржавый и вонючий. Гаснет малиновый закат, и над свинцово-бурыми водами Сухоны повисает мрачный полог осенней, ветреной ночи. Спать готовимся на открытой палубе, сбившись от холода в кучки.

– Прощай, древний и златоверхий, исконно русский город Великий Устюг. Ты напитал нас духовно и телесно – свидимся ли когда еще?!

В Каргополе

13 октября. По слухам, нас переводят в Каргополь. От Котласа эшелонами через Вятку на Вологду, а там по линии Москва – Архангельск до станции Няндома. Далее стокилометровый путь походной колонной. Старшина сообщил: «Никаких чтобы лишних вещей в рюкзаках не было».

14 октября. Станция Котлас. Формируются эшелоны. Подали пульмановские вагоны на девяносто человек. Идет погрузка. До завтрака занимались строевой подготовкой. Ночью выпал снег, и в летних пилотках, без перчаток холодно и мозгло. Ноги мерзнут в холщовых портянках. В вагонах натоплено, а после занятий на холоде ощущается явный комфорт уюта. Но дрова нужно заготавливать самим и проявлять при этом в известной мере «военную находчивость» – то есть следить за тем, чтобы тебя не поймали с поличным. Железная дорога, предоставляя воинским частям товарные вагоны, оборудованные нарами и железными печками, не брала на себя заботу о снабжении их дровами. И те, кто совершал свой путь в номерном воинском эшелоне, должны были заботиться о дровах сами, проявляя при этом разумную инициативу и не раздражая военную прокуратуру. Наш путь предполагался долгим, и топлива потребуется немало. Курсанты разбрелись по городу, тянули колотые дрова из поленниц, рвали доски от заборов, выворачивали прясла.

– Чистая работа, – довольно потирая руки у горячей печки, изрекает Парамонов, хитро подмигивая. Где что стянуть – он отменный мастер.

Вечереет. Нужно что-то соображать насчет еды. В вагоне эту проблему решать труднее уже в силу того, что на железной печке из бочки просто мало места и порой требуется время, чтобы дождаться своей очереди. Харчимся мы на пару – этим очередь сокращается вдвое. Я скооперировался с Олегом и, дождавшись права занять место у печки, стал готовить в котелке картофельный суп с луком и стручковым перцем. Утром выдали продукты: 800 грамм хлеба, 80 грамм масла, пшена и соленой камбалы, после которой нестерпимо хочется пить. На базаре у станции отоварились луком, перцем и молотой пшеницей. Пшеницу замочили в запасном котелке, в расчете сварить из нее кашу на следующий день.